Скворец №17 | страница 45

И долго они на этот раз, как и в прежние дни, сказывали друг другу сказки, вспоминали старых своих знакомцев — Воробей-царя и его солдат: Турухана, Кипреяна, Митрофана и Алихана. Учинили смотр-проверку двух деревенских государств, выяснили, что Воробей-то царь давно уже помер, царство ему небесное, наказал сынкам жить в согласии и дружбе, а волчок женился, детками и внуками обзавелся, а все жители чуланные, амбарные и запечные урожай давно собрали, с государством расквитались, к зиме приготовились, а кто уже даже в зимнюю спячку полег…

До самой темноты сидели они на печке, и сказки летали вокруг, прятались в щелях, сидели на печной заслонке, висли на луковой связке. Изба была уже не изба, а запредельное царство-государство, где жили непуганые звери, хитрые солдаты и добрые цари.

Только вдруг все это царство-государство разбилось. Грубо стукнула калитка, звякнула щеколда, и в сенях послышались недобрые шаги. В избу вошла Полина.

— Тут Васятка мой? — спросила она, озираясь в темноте.

— Слезай, Василек, — сказала Нина.

— Опять он у тебя?

Голос Полины дрожал от страха и злости. Василек забился в угол и затравленно глядел на мать, а Нина суетливо сползла с печки, ухватила Василька за ногу и насильно стянула его. Прижала к себе на мгновение, чувствуя на лице его дыхание, и поставила па пол. Полина дернула сына за руку, с маху наподдала ему и вышла, резко хлопнув дверью.

Со двора слышался натужный грубый Васяткин плач, точно не мальчишка плакал, а бычок ревел, потому что не умел плакать Василек, неумеючи плакал. С характером был.

Нина долго сидела у окошка, зябко куталась в пуховый платок и не могла унять мелкой дрожи, колотившей руки и плечи. Зачастил дробный, сыпучий, осенний дождик. Нина влезла на печку, угрелась там, лежала, вслушиваясь в тихий шелест дождя, смотрела в смутно белеющий потолок и вдруг чему-то улыбнулась: так, ничего особенного, просто привиделся ей Василек. Он стоял, как давеча, на той стороне улицы и настороженно смотрел в их двор. И рукой ей махнул. А может, и не махнул, а просто ей так захотелось. Только все равно радостно отчего-то стало на душе, и не такой сиротливой уже казалась изба.

Вот уже несколько дней, как Таня с отцом приехали в горный поселок и живут в гостинице. Отец с утра уезжает по делам, и Таня остается одна. Она никого ещё не знает здесь и от скуки бегает на автобусную станцию, сидит на скамейке и смотрит по сторонам. Здесь толпятся люди, не только взрослые, но и дети, и можно подумать, что Таня дожидается автобуса.