Скворец №17 | страница 19

Проходя вечером по кладбищу, Ефим Савельич Истратов услышал треск. Он оглянулся, но ничего особенного не заметил. Обычная картина: осыпавшиеся могилы, деревянные кресты с выцветшими на них рушниками, старые березы и липы. Истратов пошел дальше. Снова послышался треск. Тогда он поднял голову и в густой листве березы увидел чьи-то босые ноги. Держась за ветку, мальчишка застыл с раскрытой пятерней, а над ним, трепыхаясь в воздухе, кричал скворец. Рассмотреть, кто это озорует, Истратов не успел. Мальчишка заметил его, скатился вниз, скрюченная фигурка его нырнула в гущу деревьев и скрылась.

Истратов подошел к дереву и увидел в траве взъерошенного скворца. Глаза скворца воинственно сверкали, он силился подняться, но только беспомощно вертелся, отталкиваясь своим острым черным крылом. В руках Истратова, спокойных и теплых, скворец угомонился, и глаза его устало закрылись.

— Э, братец, да у тебя лапка сломана.

Истратов присел на скамеечку возле могильной ограды, извлек очки из кармана, надел их и стал рассматривать сломанную лапку.

— Никак колечко?

Истратов попытался прочесть буковки, но было уже темно — не разобрать. Тогда он встал и пошел с кладбища, держа перед собой находку, словно блюдце с водой.

На следующий день, придя в школу, Павлик столкнулся у входа с дружком своим Васькой, с которым сидел на одной парте. Тот явно поджидал его.

— Ничего не слыхал? — спросил Васька.

— А что?

— К нам из Австралии скворец прилетел. С колечком!

— Врешь!

Павлик прижал Ваську и задышал в лицо.

— Сам видел?

Васька выпучил глаза, набрал воздух в грудь — очень хотелось похвастать, что видел, но не решился.

— Отпусти сперва.

Павлик отпустил.

— Ефим Савельич Маргарите Ивановне сказал, я за дверью стоял и слыхал: интересный, говорит, случай — из Австралии прилетел скворец.

— А почем он знает, что из Австралии?

— А кольцо у него на лапке, там все написано…

— Трепло ты! — Павлик с презрением отвернулся от приятеля. Он отошел было, но снова приблизился к Ваське и с равнодушным видом сказал: — Ты вот что, помалкивай лучше. Раззвонишь — смеху не оберешься.

Васька растерянно хлопал глазами.

— Чего помалкивать-то?

Глаза у Павлика недобро сощурились. Васька замолк — Павлик был скор на расправу и драться горазд.

После уроков Павлик домой не пошел. Классы давно опустели. Он стоял перед стенгазетой, делая вид, что читает, а сам постреливал глазами в сторону учительской, где ещё сидели учителя и Ефим Савельич Истратов — директор школы, преподававший математику и физику. Раз-другой Павлик прошелся мимо учительской, заглядывая в открытую дверь, а когда Истратов наконец собрался уходить, юркнул в класс, потом выскочил вслед и долго шел сзади, не решаясь подойти.