— Я тебе еще не все рассказал, — прервал молчание Равинель. — Сегодня утром Мирей приходила к своему брату.
В глазах Люсьены промелькнуло изумление, сменившееся испугом. Бедная Люсьена! Ей явно не по себе.
— Она поднялась к нему, поцеловала его; они поболтали.
— Конечно, — задумчиво протянула Люсьена, — может, эта, живая, и есть двойник Мирей! Но ведь Жермена тоже не проведешь… Ты сказал, что он с ней говорил, что он ее поцеловал. Разве у другой женщины мог быть в точности такой же голос, те же интонации, та же походка, жесты?.. Нет! Ерунда! Двойники — выдумки писателей.
— Есть еще одно объяснение, — сказал Равинель. — Каталепсия![5] У Мирей были все признаки смерти… но она пришла в сознание в прачечной. — И поскольку Люсьена, похоже, не понимала, он продолжал: — Такое случается. Я когда-то читал про это.
— Каталепсия — после двух суток пребывания в воде!
Он чувствовал, что Люсьена готова вот-вот вспылить, и жестом попросил не повышать голос.
— Послушай, — раздраженно заявила Люсьена. — Пойми, будь это случай каталепсии, я сразу же отказалась бы от врачебной практики! Потому что тогда вся медицина гроша ломаного не стоит, потому что…
Похоже, этот разговор задел ее за живое. Губы у нее дрожали.
— Что ни говори, а смерть мы констатировать умеем. Хочешь, чтобы я привела тебе доказательства? Чтобы я сказала тебе, какие у меня были основания? Неужели ты воображаешь, что мы выдаем разрешение хоронить вот так, без разбору?
— Успокойся, Люсьена, прошу тебя…
Они замолчали. Глаза у обоих блестели. Она гордилась своими познаниями, своим положением. Он знал, что она презирает его — профана. Ей надо было, чтоб он всегда восхищался ею. И вдруг он позволил себе такое… Она поглядывала на него, ожидая слова или хотя бы взгляда.
— Тут и спорить не о чем, — снова заговорила она безапелляционно, будто у себя в больнице. — Мирей умерла. Остальное объясняй, как хочешь.
— Мирей умерла. И тем не менее она жива.
— Я говорю серьезно.
— Я тоже. Мне кажется, что Мирей… — Можно ли признаться Люсьене?.. Он никогда не открывал ей своих потаенных мыслей, но прекрасно знал, что она и так читает их как по писаному. — Мирей — призрак, — шепнул он.
— Что-что?
— Я же сказал тебе — призрак. Она появляется, где хочет и когда хочет… Она материализуется.
Люсьена схватила его за руку. Он покраснел.
— Учти, я не всякому решился бы сказать такое. Я делюсь с тобой сокровенной мыслью, предположением… Лично мне кажется, что это вполне допустимо.
