Мужчина покачал головой, задумчиво изучая собеседницу, лицо его стало прежним, растеряло налет недавней агрессии, лишь в прищуренных глазах, словно огненный океан, колыхалось пламя решимости.
– Я отправляюсь за ними, – сказал Смерть после непродолжительной паузы.
– Чуш-ш-шь, – зашипела Эра в ответ, – ты знаеш-ш-шь правила.
– Конечно, – клыкастая усмешка была холодной и злой. – Ситуация четыре-один, – сообщил он, не без удовольствия глядя, как вытянула шею и завертела головой каменная женщина.
– Ложь, – подвела она итог и снова расслабилась. – Не суйся к ним, пусть он выпьет девчонку, выпьет и…
– Четыре-три, Эра, – перебил ее дежурный Хранитель и демонстративно швырнул в одну из висящих сфер ослепительно-белый сгусток энергии.
Сгусток взволновал поверхность миниатюрной планеты и, весело сверкнув, метнулся к другому макету, где и канул в небытие, устроив перед кончиной небольшое световое шоу на одном из материков. Гибкое существо дернулось, вскочило на ноги, провалы глаз полыхнули синим.
– Как ты пос-с-смел? – Тонкий силуэт двинулся к Смерти, хищно растопырив скрюченные пальцы рук.
– Не только ты умеешь жульничать, дорогая. Я тоже кое-чему научился за долгие годы общения с тобой. – Четэри отвесил насмешливый поклон и, нажав несколько черных точек на серебряном браслете, выскользнул за пределы купола. Как раз вовремя – Эра, метнувшаяся к нему, схватила в свои каменные объятия только воздух.
– Непос-с-слуш-ш-шные дети, – недовольно пробормотала она, спустившись к колодцу, в котором медленно вращался озаренный светящимся ореолом мужчина. Его черные крылья стремительно покрывались белыми перьями, лицо меняло форму, а кожа – цвет. Сквозь прозрачную гладь межмирного тоннеля зоркие глаза Хозяйки видели, как проходили обычные для Хранителей изменения. Когда черная одежда стала ослепительно-белой, а по широким плечам рассыпались такого же цвета волосы, четэри поднял безрогую голову и подарил Эре ангельскую улыбку. Она тихо выругалась, показав ему каменный кулак, но Смерть, закончивший боевую трансформацию, уже провалился в пространственный переход, соединяющий храм и его бывшую родину.
– Негодник, – заключила каменная женщина и, подняв голову, посмотрела на Эссу.
Девушка самозабвенно предавалась сексуальным забавам. Она то громко хохотала в объятиях сразу двух любовников: синекожего Иргиса и сумрачного Камы, то протяжно стонала и требовала: «Еще!» Вокруг этой троицы, раздраженно посвистывая, кружил пернатый Алекс, а в нескольких метрах от них отдыхал удовлетворенный и сытый Лемо.
