— Мои люди на месте. Сначала навалишь на солдат бог знает каких обязанностей, а потом взыскания раздаешь.
— Можно подумать, что ты злорадствуешь.
Герман поднял руки и примирительным тоном сказал:
— Не спорьте, пожалуйста, нам нужно что–то предпринять.
— А что ты можешь сделать? Вернутся они, — успокоил его Бауман.
— Я вот думаю, куда они могли задеваться.
— Кто знает?
— Нужно доложить Брауэру.
— А почему не сразу командиру полка? — усмехнулся Бауман.
Хаук вскочил и заговорил почти шепотом, чтобы на них не обращали внимания солдаты:
— Тебе легко говорить, у тебя все на месте.
— Ты мне сначала найди их, а потом уж будешь… — Бауман махнул рукой и направился к выходу, но остановился, услышав слова Шрайера.
— Товарищ унтер–офицер, а я знаю, где они! В пяти километрах отсюда есть село, в котором живет знакомая Дальке. Он с ней на вечере познакомился. Они и меня приглашали пойти с ними, но я не пошел, сменил только Альтмана, так как завтра утром у молодых водителей занятия по вождению…
— Ну, что я говорил! — Бауман остановился у выхода из палатки. — А вы сразу хотели забить тревогу по всей части!
Неожиданно в палатку вошел Брауэр.
— Что тут за собрание у вас? — спросил он.
— Товарищ унтер–лейтенант, Дальке и Альтман без разрешения куда–то ушли из расположения части. Мы здесь как раз советуемся, что нам делать, — доложил Бауман.
Хаук подробно объяснил Брауэру, как все произошло.
Брауэр сел на табурет и тихо заметил:
— Значит, ЧП у Штелинга. Случилось это между часом и двумя. А где у нас состоялся последний вечер? — спросил он.
— В Кунцдорфе, — ответил Бауман. — Знакомая девушка Дальке живет в доме левее корчмы.
— Хорошо. Пошлем в Кунцдорф патрулей. Штелинга как следует проинструктируем, — решил Брауэр.
Разведя караульных по постам, Герман вернулся в палатку и, сев к столу, начал что–то писать.
— Жене пишешь? — полюбопытствовал Хаук.
— Да. — Герман хитро усмехнулся.
Хаук поймал себя на том, что он тоже улыбается. Чтобы согнать с лица эту улыбку, он тряхнул головой и начал разглядывать Германа.
«Какое доброе у него лицо, — думал Хаук. — Очень доброе и простое. Голубые глаза, круглый добрый подбородок. Жена, наверное, очень любит его. Они, конечно, хорошо понимают друг друга. Да при его характере это и не удивительно. Нужно будет как–нибудь поговорить с ним о семейной жизни».
С сосны, под которой была раскинута палатка, на брезент падали иголки, причем создавалось впечатление, будто по брезенту бегали крошечные птички. Хаук с удовольствием вдыхал свежий воздух. Его сейчас беспокоило только одно: чтобы поскорее вернулись в подразделение «беглецы».
