— Мне вот с завода регулярно пишут. Письма подписывают все товарищи. Возьми, почитай, они интересуются, какие обязательства мы взяли в честь съезда партии.
Бюргер разговаривал с Гертелем о механизации лесных работ.
Последним уходил Хаук. Когда он хотел погасить свет в комнате, к нему подошли Пауль и Штелинг.
— Товарищ унтер–офицер, — попросил Штелинг, — скажите, пожалуйста, товарищам, что послезавтра у нас комсомольское собрание. Мы хотели бы поговорить, как нам лучше провести стрельбы. Я ведь член комсомольского бюро батареи.
— Так что же вы сами не сказали товарищам об этом? Товарищ Пауль, — повернулся Хаук к бывшему трактористу, — еще не все ушли, верните, пожалуйста, оставшихся товарищей на минутку назад.
Солдаты без особого желания вернулись в комнату.
— Товарищи, — произнес Хаук, когда стало тихо, — товарищ Штелинг хочет нам кое–что сообщить.
Штелинг покраснел от смущения и, набрав в легкие побольше воздуха, начал:
— Товарищи, послезавтра у нас состоится комсомольское собрание. Давайте говорить на нем о том, что нужно сделать, чтобы получить хорошие отметки на предстоящих стрельбах.
— Толстяк, да ты у нас просто гений! — восхищенно заметил Дальке.
Все засмеялись, и вместе со всеми Штелинг.
— Вот и все, товарищи. Спокойной ночи! — пожелал солдатам Хаук.
К Хауку подошел Пауль и спросил:
— Оказывается, вы тракторист, товарищ унтер–офицер?
Хаук кивнул.
— И можете управлять трактором С–80?
— На нем я и работал. — Хаук положил руку на плечо солдата. — Могу, дорогой, могу, так что в случае необходимости всегда заменю тебя.
— Да, да, — смущенно пробормотал Пауль. — Это хорошо. — И бросился догонять товарищей.
Хаук остался доволен беседой с подчиненными: хоть и тоненькая, но протянута для начала ниточка, которая может связать его с ними. Но каждую минуту эта ниточка может и порваться. Многие начинали тоже так, но ничего не достигли… Важно закрепить и усилить эту связь.
«По крайней мере теперь мне ясно, почему Гертель опоздал из отпуска: он помогал матери на полевых работах. Ему достаточно было объяснить, но он не сделал этого. Почему? Может быть, они просто стесняются меня? Выходит, я сам виноват в их замкнутости. А они могут подумать, что меня не волнуют их заботы. — Унтер–офицер почесал затылок. — Нужно больше интересоваться подчиненными, тогда я лучше буду понимать их. А разве Бюргера нельзя научить грамотно писать? Конечно, можно. Нужно только взяться за это. Уж сколько раз говорили об этом, а воз и ныне там. Пожалуй, Штелинг может повлиять на Бюргера. Штелинг парень умный. Его дружба с Бюргером должна быть полезной для обоих. Поживем — увидим». — Хаук был доволен собой и даже улыбнулся, а ведь всего несколько дней назад он смотрел на своих подчиненных другими глазами.
