Замерзли ноги. Пальцы задеревенели, по ногам поползли неприятные мурашки. Он повернул в сторону дома.
7 июня 46 г
Жара стоит такая, что человек, как рыба, только ртом ловит воздух. В учреждениях с двух сторон пооткрывали окна, иначе выдержать невозможно. От сквозняков занавески бьют в лицо входящему.
Стефан еще будто бы на меня злится, словно в претензии, в глаза не смотрит. Один только раз, когда я ему ботинки отнесла, спросил, есть ли у меня какие проблемы с жильем. Ответила, что на прежнем месте отказали, но я нашла другое, еще ближе к работе. Это было неправдой, ну что ему с этим голову морочить? Две недели ночевала на работе. Измучилась страшно, потому что и с мытьем проблемы, и со спаньем. Кушетка в кабинете твердая, кожаная. И к тому же боялась: вдруг меня кто-нибудь заметит. Ведь не положено. В общем, как-то образовалось. Нашла другую комнату, только без права пользоваться кухней и значительно дальше.
Он делает вид, что между нами ничего нет и мы чужие люди. Но я-то знаю: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И жду своего часа. Мне спешить некуда. Нечего торопить то, что и так должно произойти.
Один тут нашелся, проходу не дает, вроде бы ему от меня ничегошеньки не нужно, только встретиться. Я выкручиваюсь, говорю, дескать, не могу, мол, в следующий раз, а он все свое. Другой бы понял и успокоился, этот же лезет, куда его не просят. Если бы я не была очень уж деликатной, стало бы легче, а то у меня сердце такое, что плохого слова никому не могу сказать. Ну и сразу начинаются недоразумения. А мне так и хочется его послать: дорогой, шел бы ты себе, я уже выбрала, кого мне надо, и буду ему принадлежать до конца дней своих. А если бы еще я призналась, что это — Стефан, то назойливый ухажер, наверное, подумал бы, что я шучу. А это не шутка, это чистая правда.
29 июня
Сегодня мы были со Стефаном у речки. Шофер нас привез и получил указание забрать вечером. Все прекрасно, вокруг ни души, плещется вода, мы загораем. Я открываю глаза и вижу рядом свое длинное и худое счастье. Уж только в небесах мне могло бы быть лучше. Поднимаю голову, и одновременно он поднимает, и мы улыбаемся друг другу. А все потому, что я была терпелива и дождалась своего.
Ходил он глаза в пол. Пани, будьте добры, сделайте то-то и то-то. А меня такой смех разбирал, ведь я-то про себя все знала. Ну и однажды он говорит мне, что будет такой-то ужин в ресторане и что коменданту Петерце, он у нас охраной руководит, важно, чтобы я тоже пришла, естественно, если будет возможность. А я ему на это, дескать, смогу.
