.
Другое, еще более важное дело громко возглашает о себе и остается мне непонятным до сих пор. Семь лет я пробыл при королевском дворе, и, с кем я ни говорил о своем предприятии, все считали это шуткой, а ныне даже портные и те просят допустить их к открытиям.
Не иначе как они направляются туда только для грабежей, и если им дают на это право, то лишь в ущерб моей чести и во вред делу. Богу — Богово, а кесарю — кесарево. Это правильное и справедливое изречение.
Земли, что здесь подчинены Вашим Высочествам, богаты и обширнее всех других христианских стран. После того как по Божьему соизволению я передал эти земли в ваше высокое владение и готов был к сбору огромнейших доходов, как раз в ту пору, когда я, радостный и полный уверенности, ждал кораблей, чтобы прибыть к высоким владыкам с победой и с великими вестями о золоте, я был внезапно, без суда и следствия, схвачен и брошен на корабль нагой с двумя моими братьями, и нас заковали в кандалы и обращались с нами дурно.
Кто мог бы поверить, что бедный чужеземец мог восстать в тех краях против Ваших Высочеств без всяких поводов к тому и без поддержки другого государя, один среди Ваших вассалов и туземцев, зная, что его дети остались при вашем королевском дворе? В 28-летнем возрасте я вступил в службу, и ныне волосы мои уже седы, тело измождено болезнями и силы иссякли; а все, что у меня осталось от этой службы, было у меня, равно как у моих братьев, взято и продано, вплоть до последней рубашки, без моего ведома и в мое отсутствие, к моему великому бесчестию. Должно полагать, что это не было сделано по вашему королевскому приказу.
Восстановление моей чести, возмещение понесенного ущерба и наказание тех, кто это совершил, повлечет за собой повсеместное прославление Вашего благородного королевского имени. Должен понести наказание тот, кто похитил у меня жемчуг, и тот, кто нанес ущерб моим правам Адмирала>{103}.
Беспримерна будет слава Ваша, когда Вы поступите так, и в Испании останется блестящая память о Ваших Высочествах, как о государях благодарных и справедливых.
Бескорыстная преданность, которую я всегда проявлял на службе Ваших Высочеств, и незаслуженная обида, причиненная мне, не позволяют мне хранить молчание, как бы я того ни желал. Умоляю Ваши Высочества простить меня. Я сокрушен вконец — о том уже я говорил. До сих пор я проливал слезы за других, ныне же пусть небо явит милосердие и земля оплачет меня. Утратил я мирские блага, и у меня не осталось ни гроша, чтобы воздать за блага духовные.
