Размышлял я так долго, что веселое и радостное настроение Абдуллы улетучилось. Он глядел на меня с тревожным ожиданием, понимая: в эти минуты решалась не только судьба его дяди, но и его тоже, если дядя стал басмачом.
— Надо пойти на свидание, — сказал я. — Тебе одному.
— Надо пойти, — согласился Абдулла.
— Только это не просто встреча с родственником, — предупредил я и объяснил, как вести беседу с Дердеш-мергеном. Потом Абдулла повторил мои советы и особо — просьбу к женщинам. Им следовало хорошо встретить гостя: приготовить мясо и всякое другое угощение.
— А что будет потом? — спросил Абдулла.
— Если Дердеш-мерген честный человек, скажешь ему обо мне. И тут моя жизнь будет зависеть от тебя, от твоей сообразительности.
— И кто вы есть, сказать дяде?
— И кто я есть, сказать. Хотя он, наверное, слышал обо мне.
— Хорошо, — тихо проговорил Абдулла.
— Я хочу увидеться с ним. Надо.
— Увидеться? — встрепенулся Абдулла.
— Непременно!
— Я передам — «непременно».
— Ты попросишь его увидеться со мной… Сам ты не боишься встречи с дядей?
— Я? Нет…
Мы расстались. И снова сомнения не давали мне покоя: правильно ли поступил я? Не подставил ли под удар Абдуллу? Басмачи на деле не очень-то ценили родственные связи, хотя и всячески рекламировали свою приверженность к исламу и считали себя правоверными мусульманами. Впрочем, когда люди слишком истово клянутся и божатся в приверженности какой-либо вере, то, по сути, поступают против нее и доходят до изуверства.
Едва я вернулся после разговора с Абдуллой в Гульчу, басмачи будто взбесились. Весь день наш отряд вел бой с одной из банд, и ночью мы не знали покоя. А утром узнали, что отряд Джаныбек-казы вчера наскочил на Гульчу. У многих бойцов в райцентре оставались семьи. И моя тоже была там. Мы прискакали в Гульчу уже после того, как подоспевший на выручку другой отряд изгнал басмачей, пожары погасили и похоронили убитых.
Я соскочил с коня у своего дома, вбежал внутрь. Пусто. Ни жены, ни дочери. Все, что можно было исковеркать и изрубить — изрубили и исковеркали.
Ярость и смертная тоска овладели мной: жену и малолетнюю дочь увели в плен!..
Я закрыл лицо руками, ноги подкосились…
…В гостиничном коридоре, где-то вдалеке, натужно гудел пылесос — чистили ковры. Басовито гукнул тепловоз на близких железнодорожных путях.
— Так вы их и не нашли? — нетерпеливо спросил я. Абдылда Исабаевич отпил маленький глоток чая.
— Отчаяние овладело мной. Вдруг вижу — сыплется на шесток из печной трубы сажа. Думаю, басмач недобитый спрятался.
