Встретила офицеров мать Гриши, полная пожилая женщина. На ее круглом лице так и засияла радость. Голубые глаза наполнились влагой. Быстро вытерев руки о фартук, мать обняла сына и прижала его к груди. Полковник стоял в сторонке, стараясь не мешать встрече.
Потом Гриша представил:
– Познакомься, мама, это мой командир, полковник Теремов Николай Петрович.
Мать неумело подала руку, не привыкла она к официальным знакомствам. Слегка и тоже не очень свободно поклонилась:
– Колоскова Катерина Сергеевна.
Полковник подержал ее пухлую шершавую руку, улыбнулся:
– Очень приятно.
– Папа в отъезде? - спросил Гриша.
– Нет, только вчера вернулся. Дня три отдыхать будет. Да вы заходите, пожалуйста, в дом, чего мы на крыльце стоим. В ногах правды нет.
В комнате было прохладно, пахло недавно вымытыми полами. Несколько старомодная мебель свидетельствовала о том, что родители Гриши люди простые, не располагающие большим достатком, но в то же время весьма аккуратные, любящие порядок. В доме не было ничего лишнего, светло, просторно, все пустые углы сияли желтой половой краской. В первой комнате стоял посередине стол, накрытый полотняной скатертью с бледно-синими цветами, у стены - диван с двумя валиками, у другой стены - комод, на нем телевизор «Рекорд». Над комодом висели многочисленные фотографии родственников… «Вот здесь был и Сашин портрет до ухода Гриши Колоскова в армию», - подумал Теремов, вспоминая рассказ лейтенанта.
Через открытую дверь в следующей комнате виднелись две никелированные кровати и зеркальный шкаф для одежды. По многим мелочам было видно, что живет в доме мастеровой человек, умелец. Пол, несомненно, покрывал сам хозяин: хорошо растер краску, тщательно прошпаклевал щели, поэтому и сияет он, и цвет у него свежего яичного желтка. И столик на кухне, и табуретки, и сундучок - все было свежевыкрашено. Вешалка для одежды в прихожей, новые пороги, хорошо обитые для утепления на зиму двери - все это, видно, сработано своими руками, добротно, как не делают наемные мастера. И с металлом хозяин тоже, наверное, дружен. Проходя двором, полковник приметил верстак с тисками, множество каких-то железных мелочей, аккуратно разложенных на самодельных полках над верстаком.
Узнав, что отец не в поездке, а просто вышел прогуляться, Гриша забеспокоился: как бы он не выпил с дружками. Говорить о столь серьезном и печальном деле с нетрезвым человеком просто оскорбительно.
Мать Гриши уловила беспокойство сына и тоже разволновалась, только ее переживания были совсем по другому поводу. Она думала: «Произошло что-то нехорошее, неспроста к нам пожаловал сам командир». Седой неразговорчивый полковник показался Екатерине Сергеевне сердитым.
