Впрочем, если кто-либо из этих господ располагает временем, то правление будет очень радо побеседовать с ним обстоятельнее, посвятить его в поневоле негласные подробности дела и даже помочь ему предпринять осведомительное путешествие.
Третий акционер, к которому это явно относится, остается таким же сдержанным; но в его взгляде нет ничего откровенно враждебного, ничего непримиримого.
Беседа заканчивается не слишком тягостно.
Все же, оставаясь один, банкир принимает очень озабоченный вид.
Последовательные, затем одновременные картины.
1. Ламандэн на пароходе. Серый денек. Размышления Ламандэна расплываются в тумане. Все же одно его видение настолько осязательно, что мы можем кое-что разобрать.
Человек, похожий на Ламандэна, по-видимому, сам Ламандэн, стоит, привязанный к колу. У его ног что-то дымится и пылает. Увенчанные перьями верзилы машут руками и пляшут вокруг него.
2. Ле Труадек в своем кабинете. Он думает о Ламандэне, об этом слишком медленном корабле, везущем их счастье.
Мы начинаем видеть эту думу.
Пароход в открытом океане. На пароходе Ламандэн, чересчур большой, непомерный, вне всякого разумного соответствия с размерами труб и мачт.
Корабль безнадежно недвижим или же подвигается так медленно, что разницы нет никакой.
Тогда Ле Труадек, тоже огромный, ступает в море, прямо в море, как раз за кораблем. Он упирается в корабль; наваливается, пихает изо всех сил. Но море упруго, как смола.
3. Банкир перестает писать и откидывается в кресле. Он печально хмурит лоб, проводит двумя пальцами по глазам. Мы видим его мысль. Ламандэн! Ламандэн, выпуклый, твердый, плотный, как рукоять инструмента. Банкир хватает Ламандэна, двигает им, взмахивает, как лопаткой или мотыгой. Идет как будто усиленная работа. Но вот он замирает с поднятой рукой, разинув рот, словно человек, который работает инструментом и вдруг замечает, что держит всего только ручку.
Рынок в Тагаральзиньо.
Караван мулов готов двинуться в обратный путь в Доногоо-Тонка. Товары навьючены на спины животных. Отправляется также несколько коз.
Погонщики еще разговаривают. Вокруг них толпится народ. Погонщики с жаром говорят о Доногоо-Тонка и его богатствах. В двадцатый раз изображают это золото, которое в реке можно собирать пригоршнями. Жители Тагаральзиньо слушают. Они не всему верят на слово, но слушают. Они и не такие чудеса видели.
Да и у этого двинувшегося в путь каравана совсем не плохой вид. Обитатели Доногоо-Тонка, может быть, и не добывают столько золота, как они о том рассказывают. Но кормятся хорошо.
