Они шли вчетвером по узкой тропе, петлявшей по лесистому склону горы. Впереди неслышно ступал плотный, коренастый Щукин, за ним стройный, узкий в талии Абгарян, потом санинструктор Сашенька Кондрашева. Замыкал шествие долговязый Соломаха.
Абгарян не стал брать больше солдат. Там, внизу, дорога каждая пара рук.
Полуденный лес медленно оживал после отшумевшего неподалеку громкого боя. Посвистывали синицы, стрекотали в траве кузнечики, муравьи бегали по свежему песку, отыскивая засыпанные при бомбежке ходы своих лабиринтов.
Люди шли молча, озабоченные внезапностью и необычностью задания. Только Соломаха что-то время от времени бормотал.
Бойцу при его почти двухметровом росте было неудобно идти за маленькой Сашенькой, но что поделаешь: поставили замыкающим, значит, выбора нет. Ходить вот так в разведку не каждому доверят. Считай, что собой товарищей прикрываешь. Сознание этого подбадривало и согревало Соломаху.
Перед глазами бойца мелко семенили пыльные яловые сапожки с разбитыми задниками и стоптанными каблучками. Видать, такой маленький размер не вдруг, отыскался на полковом вещевом складе. Мелькали неопределенного цвета чулки, ладно выкроенные из фланелевых солдатских портянок. Защитная стеганая лямка санитарной сумки врезалась девочке в плечо. На другом боку — пистолет в кобуре, фляга с водой. С таким грузом и в открытом поле нелегко, а уж через лес, сквозь заросли, тем более.
Шагая за Сашенькой, Соломаха семенил длинными ногами, то и дело спотыкался, конфузился при этом и сердился.
— Нащо такых дитей в армию беруть? — возмутился Соломаха вслух, ни к кому лично, однако, при этом не обращаясь.
Сашенька обиженно оглянулась: «Подумаешь!»
— А их никто не берет, — отозвался идущий впереди Щукин. — Они сами в полк просятся. Тот сиротой остался, тот без крыши над головой. А тут все-таки паек…
— Ни, — возразил Соломаха, — як можна, воно ж од горшка три вершка.
Тут приостановился молчавший доселе Абгарян.
— Послушайте, Соломаха, — сказал он. — Мне тут один старый горец объяснял: чем длиннее человек, тем ум короче. Я не поверил, да. У Кондрашевой, понимаете, есть воинское звание — старшина медслужбы, попрошу обращаться к ней по-уставному.
Сделав бойцу внушение, Абгарян зашагал дальше, только пожал плечами и вслух удивился:
— И как только дети могли терпеть такого учителя?
— Вы про мэнэ, товарищ сэржант? — удивленно спросил Соломаха.
— Про вас, про кого же?
Боец довольно захихикал.
— Я ж завхозом у школи робыв.
