— Мадам Сейрон! Эй, мадам Сейрон!
Ей отозвался мужской голос, это был посыльный из прачечной:
— Вы ищете консьержку, мадемуазель? Она поднялась на седьмой этаж: я пересёкся с ней, когда забирал грязное бельё из квартиры господина де Серака…
Мари Паскаль посторонилась, чтобы пропустить посыльного, и поблагодарила его:
— Спасибо. Я подожду её здесь…
Несколько минут она ожидала в ложе консьержки, потом ей надоело, и она снова вышла под свод подъезда. И тут она заметила на полу, недалеко от парадного хода, что-то белое. Она нагнулась и подняла женскую рубашку, вне всякого сомнения, обронённую посыльным. Мари Паскаль уже хотела положить её в ложу консьержки, но, вглядевшись в свою находку, побледнела, как полотно. Она была так потрясена, что должна была прислониться к стене, чтобы не упасть…
7. НА ПРИЁМЕ У ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
— Я крайне сожалею о том, что вынужден сообщить Вашему величеству эту неприятную новость…
Произнося эти слова, элегантный атташе министерства иностранных дел изогнулся в церемонном поклоне.
— Какая неприятная новость?
Вопрос донёсся из глубины просторной тахты, на которой, зарывшись в подушки, лежал король Гессе-Веймара.
Атташе, решив, что его собеседник плохо понимает французский язык, начал объяснять всё сначала:
— Как я уже докладывал Вашему величеству, возникли обстоятельства, препятствующие желанию Вашего величества посетить сегодня скачки в Лоншане…
— Это почему же?
— Дело в том, что сегодня господин Президент республики открывает во дворце Багатель выставку Трёхсот бюстов, и если Ваше величество поедет сегодня через Булонский лес, его коляска рискует встретиться с кортежем Президента. Однако такая встреча не была предусмотрена протоколом. Если она произойдёт, то это поставит в трудное положение прежде всего Ваше величество, поскольку вы находитесь здесь инкогнито, а детали встречи не были заблаговременно оговорены в протоколе…
— Действительно, действительно! — проворчал голос с тахты.
— Вот об этом я и имел честь доложить Вашему величеству…
— Действительно… — снова пробормотал загадочный собеседник, ещё глубже зарываясь в подушки…
Наступила пауза.
— Ваше величество не соизволит дать мне никакого поручения к моему министру? — снова спросил элегантный посланец.
Снова повисло молчание. На лице посланца стало проступать выражение растерянности. Наконец, с тахты донеслось:
— Напомните мне ваше имя, сударь…
— Ваше величество оказывает мне честь… Я граф Адемар де Кандьер, первый атташе…
