На момент знакомства с Зельдой я только-только вернулась домой после двухгодичных мотаний по земному шару — в основном торчала в Ираке, таскалась за командой Ханса Блика, и кончились эти мытарства плачевно, когда я на три дня угодила в заложники. Дело оказалось не в политике, а в деньгах, и Алистер лично примчался, чтобы добиться моего освобождения. Оно обошлось газете в десять тысяч фунтов стерлингов. Нам, иностранным корреспондентам, выбирать условия не приходится. Жаркие пески, знойный пустынный ветер, убожество обслуги даже в пятизвездочных отелях — все это, конечно, отражается на внешности. Моя мама, встречая меня в аэропорту, ужаснулась и предложила оплатить мне недельный отдых в «Хилфонте». Сказала, что я выгляжу старше ее, и спросила, почему я все это время не умывалась. Я объяснила ей, что на фабричном складе, где меня приковали наручниками к стене в кромешной тьме, я вряд ли нашла бы кран, не говоря уж о мыле. На это мама ответила просто: ««Чепуха! Хотела бы найти кран, нашла бы».
— А вот я вас хорошо понимаю, — заверила Трофейная Жена. — Ты возвращаешься из такого вот кошмарного места, а никто даже понятия не имеет, каким бывает настоящий ад. И это делается умышленно. Они просто не хотят всего этого знать.
Трофейная Жена теперь выглядела гораздо лучше — подстриглась и окрасила волосы в ярко-рыжий цвет со светлыми прядями. На это у нее ушло целое утро. Ноги ее от бедер до лодыжек были обернуты серебристой фольгой, под которой какое-то снадобье из целебных трав вовсю вершило свое волшебное омолаживающее действие. После этих десяти дней чистого оздоровления ей сам Бог велел выйти замуж за миллионера.
— А что же там дальше про Зельду? — напомнила я.
И Майра продолжила:
— Зельда перестала всхлипывать, а я по-прежнему молчала. Она склонилась надо мной так близко, что наши глаза неминуемо встретились. По ее неказистой наружности сразу можно было определить, что она засиделась в девках. Мне вспомнились ее ноги, искривленные чуть не колесом, словно она выносила не одного ребенка. Прядка жиденьких мышиных волосенок коснулась моего лица, и я смахнула ее так же раздраженно, как и ту слезинку.
— Многие мои клиентки просят покрасить им ресницы и брови в тон волосам, — сказала мне эта Зельда. — А вам покрасить?
Я согласилась, решив, что в стране, основанной римлянами, лучше следовать их традициям. По поводу окраски ресниц и бровей я сошлась во мнении с дамами, отдыхающими в «Хилфонт-спа». Она намазала мне лицо вокруг бровей и ресниц защитным маслом и кисточкой нанесла на брови какой-то желтоватый крем. Я почувствовала легкое пощипывание.
