— Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского?
— Памятью хвастаетесь? — буркнул я. — Да. И о прощении моей милостью.
— Вашим высочеством, — уточнил он.
— Знаю, — огрызнулся я, — это я напоминаю, что я сама милость к падшим! А так да, я — мое милостивое и вообще замечательное высочество.
Он исчез, а через пару мгновений в кабинет вошел Варвик Эрлихсгаузен, князь.
В прошлый раз это был уверенный такой господин, на меня смотрел, как на лакея, сейчас тоже держится уверенно, это в крови, но на меня смотрит почтительно.
Лицо все такое же пергаментное, изрезано глубокими ущельями морщин, темные мешки под глазами, крючковатый нос, в глазах, помимо спокойствия высокорожденного лорда, я увидел и глубоко запрятанный вопрос.
Он поклонился и застыл с опушенной головой. Я выждал некоторое время, давая понять еще раз, что хозяин положения по-прежнему я, для меня никакие лорды — не лорды в период военного времени, ну, почти военного, наконец произнес с холодком в голосе:
— Лорд Варвик?
Он разогнулся и произнес почтительно, тоже все понял, не однажды грамотный:
— Выше высочество…
— Лорд Варвик, — спросил я, — что привело вас ко мне, своему сюзерену?
Он слегка дернулся при таком напоминании, но ответил смиренно:
— Ваше высочество, война окончена… И, как я слышал, даже мятежный Зигмунд Лихтенштейн прекратил сопротивление…
— А, — сказал я довольно, — вы совершенно правы! Тяжелая и кровопролитная война закончена, теперь будем пожинать плоды мира. Кстати, хорошее занятие… Ну, вы знаете, я думаю.
В кабинет без стука вошел сэр Клифтон, в руках бумаги, положил передо мной.
Я посмотрел с подозрением на стопу.
— Почему так много?
Он ответил невозмутимо:
— Да заодно уж подпишите еще несколько…
— Ничего себе, несколько!
— Несколько десятков, — уточнил он.
Я сказал раздраженно:
— Хорошо, но только печать прикладывайте вы!
— Кольцо на вашем пальце…
Я с грохотом вытащил из ящика стола шкатулку, открыл и сунул ему в руки большую королевскую с удобной ручкой и полустертым штампом.
— Можете этим.
Сэр Варвик стоит как столб, не смея прерывать государственную полемику насчет моментов работы, я быстро подписывал, а сэр Клифтон разогревал сургуч, капал им на бумаги и прикладывал печать.
Я закончил с последней, когда он со вздохом капал разогретым сургучом только на третью. Первой я подписал о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского, теперь там остывает сургуч, я взял ее и внимательно прочел:
— Сэр Клифтон, что это вы мне подсунули?.. Указ о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена?.. Гм, я намеревался этого мятежника завтра казнить… Ну да ладно, не будем бумагу переводить, что написано моим пером — не вырубить ничьим топором. Да и бумага пока еще дорого обходится…
