Самое интересное — поручики и унтера инженерного корпуса, шедшие позади, не почувствовали ничего.
У выхода из тоннеля, точнее, у мощной каменной стены, никаким образом не намекающей, что за нею — выход в иной мир, Ляховы и Удолин остановились.
Константин Васильевич извлёк из внутреннего кармана просторного парусинового плаща (он не любил дождей и был сторонником проверенной от них защиты) пол-литровую титановую фляжку, предложил по глотку офицерам и обладателям двух и более лычек на чёрных погонах.
— Двадцать полукилограммовых зарядов вот по этому кругу, — обрисовал он пальцем. — Шурфы — на метр. Рванёт — посмотрим. Думаю — хватит. Отходим…
Удолин не ошибся. Подрывники — тоже. Минут через десять, когда пироксилиновый дым и кальцитная пыль слегка осели, отряд исследователей выбрался на ту сторону, перелезая через каменные глыбы и груды щебёнки.
— Вот вам и очередной «прекрасный новый мир», — сказал Секонд, поскольку только он и мог сказать это своим соотечественникам и «совремённикам». Фёст по компасу и отечественного издания карте приблизительно определил направление до ближайшего населённого пункта. Поскольку точку выхода тоннеля, находясь на той стороне, угадать было невозможно. Пресловутый «принцип неопределённости». Удолин и его мудрецы соглашались поручиться либо за географические координаты, либо за время, на выбор. Фёста, как специалиста по своему миру, больше устраивал хоть пятисоткилометровый промах по месту, но желательно — в юго-восточном направлении, нежели по времени — на пятьдесят лет. Совсем ему не хотелось встретиться с районным уполномоченным госбезопасности или выскочить внутрь «запретки» каторжного ИТЛ[6].
На мотоцикле того российского производства, очень похожем на советский «М-72» (т. е. немецкий «БМВ»), в сопровождении офицера-«печенега», одетого в потёртую кожанку и солдатскую шапку, одинаковые на территории любой России в интервале почти что века, с трёхлинейным карабином (вдруг чем-то раздражённый медведь встретится, не говоря о «лихих людях»), под тентом коляски, Фёст отправился на разведку.
Чем дальше, тем больше, выехав с щебёнчатого плато, поросшего корявым, местами — с трудом проходимым кустарником, на прилично накатанную грунтовку, он убеждался, что попал, куда надо. Особенно когда увидел на обочине смятую сигаретную пачку знакомой марки.
— Так, — сказал он поручику, с любопытством озиравшему ландшафты незнакомой страны, — плюс-минус десять лет наши авгуры угадали, уже неплохо. Но хотелось бы поближе. Как тебе здесь, у нас?
