Здесь напрашивается вопрос. В какой стране самые сексуальные женщины?
Лично я был склонен отдать предпочтение болгаркам аристократического происхождения. Помимо всего прочего, у них весьма необычные языки. Языки не только исключительно сильные и подвижные, но они еще имеют шероховатую поверхность, как язык кошки, (Дайте кошке полизать вам палец, и вы поймете, что я имею в виду.)
Турчанок (кажется, я уже упоминал о них) я тоже ценю очень высоко. Они словно водяные колеса — не останавливаются до тех пор, пока не высохнет река. Но, черт возьми, к встрече с турчанкой необходимо хорошо подготовиться, и лично я допускал ее к себе только после плотного завтрака.
Гавайские женщины были мне любопытны благодаря цепким пальцам ног — практически в любой ситуации они предпочитали действовать ногами, а не руками.
Что касается китаянок, я на собственном опыте убедился, что иметь дело можно только с дамами из Пекина и соседней провинции Шаньтунь. И, кроме того, они должны происходить из благородных семей — это важно. В те времена аристократия Пекина и Шаньтуня отправляла своих дочерей, едва им исполнялось пятнадцать, к старым, опытным женщинам. В течение двух лет девочки проходили суровый курс подготовки, где их учили только одному — искусству доставлять физическое наслаждение будущим мужьям. Затем они проходили трудное практическое испытание, после которого им выдавали свидетельства об их достижениях или неудачах. Если девушка оказывалась исключительно проворной и изобретательной, ей выдавали «Диплом с отличием», самой высокой оценкой считался «Диплом о выдающихся заслугах». Молодая дама с дипломом могла сама выбирать себе мужа. К сожалению, половину дипломированных выпускниц сразу забирали во дворец императора.
В Париже я нашел лишь одну китаянку, получившую Диплом о выдающихся заслугах. Она была женой опиумного миллионера и приехала выбрать себе гардероб. Вместе с ним она выбрала и меня, и должен признаться, я испытал незабываемые ощущения. Она использовала практику, которую называла «только до сих пор и ни шагу дальше», и достигла в этом величайшего совершенства. Ничто не должно кончаться. Она не позволяла дойти до конца. Она вела партнера по краю пропасти. Двести раз она подводила меня к золотому порогу, и три с половиной часа — столько длились мои страдания — я чувствовал себя так, словно из моего пылающего тела с иезуитским терпением медленно-медленно вытягивают длинный живой нерв. Я висел над пропастью, уцепившись пальцами за край скалы, и умолял о помощи или освобождении, но блаженная пытка продолжалась и продолжалась. Она продемонстрировала мне великолепное искусство, и я никогда не забуду о нем.
