В старину, если кого-то вешали, вся тюрьма погружалась в молчание, и все прочие узники, затаив дыхание, дожидались в своих кельях того мгновения, когда, наконец, приговор будет приведен в исполнение. Что-то наподобие этого происходило и в нашей школе, когда кого-то из младших избивали. Наверху, в спальнях, все сидели на своих койках тихо-тихо, проявляя таким образом сочувствие к несчастному, и в этой тишине хорошо были слышны доходившие снизу, из раздевалки, звуки каждого наносимого жертве удара.
Некоторый интерес представляют школьные отчеты о моих успехах за четверть. Вот, для примера, четыре образчика, дословно воспроизводящие соответствующие документы:
Летняя четверть, 1930 г. (ученику 14 лет) Сочинения на английском языке. „Никогда прежде не доводилось сталкиваться с учеником, столь настойчиво пишущим на бумаге нечто противоположное подразумеваемому. Такое впечатление, что он не в состоянии привести свои мысли в упорядоченную форму и адекватно передать их на письме“.
Пасхальная четверть, 1931 г. (15 лет) Сочинения на английском языке. „Неисправимый тупица. Убогий словарь, неправильно составленные неуклюжие фразы. Словно верблюд какой-то“.
Летняя четверть, 1932 г. (16 лет) Сочинения на английском языке. „Этот юноша принадлежит к числу самых бездарных и самых неграмотных учеников в своем классе“.
Осенняя четверть, 1932 г. (17 лет) Сочинения на английском языке. „Полнейшая невнятица. Почти никакой мысли“. (А ниже, рукой будущего архиепископа Кентерберийского красными чернилами начертано: „Пусть исправит все ошибки в сданной работе“.)
Неудивительно, что в те времена мне и в голову не приходило стать писателем.
Распрощавшись в 1934 году в возрасте восемнадцати лет со школой, я не согласился на предложение матери (отец умер, когда мне было три года) продолжить учение в университете. Если уж человек не собирается стать врачом, юристом, естествоиспытателем, инженером или приобрести какую-то другую профессию, требующую высшего образования, то, полагал я тогда, нет смысла зря тратить три или четыре года в Оксфорде или Кембридже; и я до сих пор не переменил этого своего мнения. Зато мне страшно хотелось поехать за границу, путешествовать, увидать далекие края. В те времена пассажирских авиарейсов почти не было, коммерческая авиация только зарождалась, и добираться до Африки или Дальнего Востока приходилось неделями.
Так что я поскорее устроился на работу в Восточном управлении нефтяной компании „Шелл“, где мне посулили, что после двух-трех лет подготовки в Англии меня отправят за границу.
