И над всеми нами постоянно висит ужас карающей трости — как страх смерти.
— Директор велел вам явиться к нему в кабинет.
Роковые слова. Мурашки пошли по спине, и в желудке свело. Но ты идешь, а лет тебе, наверное, девять. Идешь по длинным мрачным коридорам и доходишь до личных владений директора, где случается только гнусное и отвратительное, а воздух пропитан табачным дымом. Стоишь у страшной черной двери и не смеешь даже постучать. Глубоко вздыхаешь. Если бы здесь была мама, говоришь себе, уж она-то этого не допустила бы. Да нет ее здесь. Не на кого тебе надеяться. Ты один. Вытягиваешь руку и еле слышно стучишься, только один раз.
— Прошу! А, ну да, это Даль. Так вот, Даль, мне доложили, что вчера вечером вы болтали, готовя домашние задания.
— Но, сэр, простите, сэр, у меня сломалось перо, и я только спросил у Дженкинса, нет ли у него запасного.
— Я не потерплю болтовни за уроками. И вам об этом очень хорошо известно.
И вот уже этот дядька пересек комнату и оказался в углу, у высокого шкафа, на верху которого он держит свои трости.
— Мальчики, нарушающие правила, должны быть наказаны.
— Сэр… я… у меня перышко сломалось… я…
— Это не оправдание. Сейчас убедитесь, Даль, что за разговоры во время подготовки домашних заданий по головке не гладят.
Он достал трость. Это была палка примерно метр длиной, с небольшой закругленной рукояткой на одном конце. Тонкая, белая и очень гибкая.
— Нагнитесь и коснитесь пальцев на ногах. Встаньте там, у окна.
— Но сэр…
— Не препираться, Даль. Делайте, что велено.
Я наклонился. И ждал. Он всегда заставлял дожидаться, секунд десять, пока у жертвы не задрожат коленки.
— Ниже, мальчик! Ладони на пальцах ног.
Я уставился на носки своих черных ботинок и думал: вот сейчас этот человек так ударит меня палкой, что весь зад покраснеет. А у меня и так уже было два длинных рубца на ягодицах. Иссиня-черные, на кромках они горели багрянцем, и если осторожно провести по ним пальцами, то почувствуешь, какие они неровные.
Ссфии-и-y! Трах!
Потом пришла боль. Невообразимая, непереносимая, терзающая. Словно добела раскаленную кочергу положили на задницу, да еще и придавили ее чем-то сверху.
Второй удар долго ждать себя не заставил — паузы должно хватить разве лишь на подавление желания выставить руки навстречу орудию пытки. Это непроизвольный рефлекс. Но если ему не воспротивиться, палка покалечит тебе пальцы.
Ссфии-и-y! Трах!
Второй удар пришелся рядом с первым, и горячая кочерга еще глубже погрузилась в кожу.
