Кэтрин успокаивающе дотронулась до его руки.
— Джоэл здесь ни при чем. То есть он не делал ничего того, о чем ты думаешь. Он искренне считает, что раз он меня предупредил, то этого не случится. Сейчас ему кажется, что я смотрю на наши отношения так же, как он сам. Что для меня это тоже легкий роман, который закончится безболезненно для нас обоих.
— Но с твоей стороны это будет не так, — отрезал Дрю, и Кэтрин не стала спорить, поскольку возразить ей было нечего.
— Послушай меня, Дрю. Я пошла на это с открытыми глазами и не намерена жаловаться, даже если мне будет больно. Я к этому готова.
С тяжелым вздохом Дрю крепче обнял ее.
— Кэти, я очень тебя люблю, но все-таки ты дурочка. К такой боли невозможно быть готовым. К сожалению, тебе придется в этом убедиться на самом горьком опыте. Только не забывай, что я буду рядом, как только тебе понадоблюсь.
— Не говори никому из родных. Я бы не хотела, чтобы они о чем-то узнали и стали задавать дурацкие вопросы.
— Ладно. Но рано или поздно они все равно узнают. Где бы Джоэл ни оказался, о нем начинаются разговоры. И о тебе заговорят, как только увидят тебя с ним, предупреждаю.
— Я пронесу свой крест, если придется, — твердо сказала Кэтрин, высвобождаясь из объятий Дрю. — Послушай, может, поешь, раз уж ты здесь? У меня есть пицца, — предложила она и подмигнула, так как знала слабость Дрю к пицце.
— Пепперони? — спросил он с надеждой, а когда она утвердительно кивнула, отодвинул стул от стола и сел. — Ты мне выкручиваешь руки. Отрежь кусок побольше.
Хотя приход Дрю и развлек Кэтрин, его визит отходил на задний план по мере того, как приближался восьмой час. Теперь она могла думать только о Джоэле, о его неминуемом появлении. Долго, невероятно долго она мучилась вопросом о том, что надеть. Ничто не казалось вполне подходящим для столь важного события. В конце концов она остановила свой выбор на простом костюме изумрудного цвета из шелка.
А затем ей, разумеется, оставалось только ждать, и минуты, отделявшие ее от звонка в дверь, тянулись бесконечно. А стоило звонку коснуться ее слуха, как ее пульс пустился в галоп, и она сурово велела самой себе немедленно успокоиться. В результате, открывая Джоэлу дверь, она была внешне невозмутима, хотя внутри у нее бушевала буря.
В черном вечернем костюме и белой сорочке Джоэл был великолепен. Он стоял, галантный и беззаботный, небрежно засунув руки в карманы брюк. К тому же он был настолько красив, что подготовленные Кэтрин слова приветствия улетучились из ее памяти. Ее хватило лишь на то, чтобы вцепиться мертвой хваткой в дверную ручку и проговорить срывающимся голосом:
