Сейчас вестибюль был пуст, если не считать Уллмана и главного клерка за стойкой (они подбивали итоги возле кассы), парочки переодевшихся в теплые брюки и свитера горничных, которые стояли у парадной двери, обложившись багажом, и Уотсона, здешнего техника-смотрителя Он заметил, что Венди смотрит на него, и подмигнул... определенно развратно. Она торопливо отвела глаза. Джек был у окна сразу за рестораном, он с мечтательным видом разглядывал пейзаж, явно наслаждаясь.
Видимо, снимать кассу закончили, потому что Уллман с внушительным хлопком запер её. Он надписал на ленте свои инициалы и спрятал её в маленький футляр на молнии. Венди про себя поаплодировала клерку, лицо которого выразило огромное облегчение. Уллман производил впечатление человека, который любую недостачу вырвет у главного клерка из-под шкуры... не пролив ни капли крови. Венди не очень-то заботил Уллман и его назойливая суетливая манера держаться. Он был точь-в-точь таким, как все начальники, с которыми ей приходилось иметь дело - что мужчины, что женщины. С клиентами он умел быть сахаринно-сладким, а за кулисами, с персоналом, превращался в мелкого тирана. Но сейчас дисциплине пришел конец, и на лице главного клерка читалась написанная крупными буквами радость. С дисциплиной, кстати, было покончено для всех, кроме них с Джеком и Дэнни.
- Мистер Торранс, - властно позвал Уллман. - Будьте любезны, подойдите сюда.
Джек пошагал к нему, кивнув Венди и Дэнни в знак того, что и им следует подойти.
Клерк, который ушел было внутрь, теперь вернулся, уже в пальто.
- Желаю хорошо провести зиму, мистер Уллман.
- Сомневаюсь, - холодно сказал Уллман. - Двенадцатого мая, Брэддок. Ни днем раньше. Ни днем позже.
- Да, сэр.
Брэддок обошел стойку. Лицо его, соответственно положению, выражало достоинство и рассудительность, но, когда он полностмо повернулся к Уллману спиной, то ухмыльнулся, как школяр. Он что-то быстро сказал двум девушкам, все ещё ожидавшим у дверей свою машину, и вслед ему полетел короткий взрыв сдавленного смеха.
Теперь Венди начала замечать, как здесь тихо. Тишина навалилась на отель, как тяжелое одеяло, заглушающее все, кроме слабой пульсации дня снаружи. С того места, где она стояла, можно было заглянуть в вылизанный сейчас до стерильности внутренний офис. Там было два пустых стола и два серых стеллажа с папками. Дальше виднелась кухня Холлоранна, без единого пятнышка, большие двустворчатые двери с круглыми окошечками были раскрыты и подперты резиновыми валиками.
