Совсем скоро наступит весна. Что тогда будет? Снег сойдет, море станет теплым и в поселке появятся другие люди. Смех и голоса разрушат сонное оцепенение, сбросят власть гнетущей гипнотической тишины.
Ульяна некоторое время постояла у окна, подставив лицо ветру, пробиравшемуся через открытую форточку, и легла в постель.
— Скоро весна, — зачем-то сказала она.
— Хорошо, — кивнул Богдан, — летом здесь бывает красиво, — после этих слов он немного подумал и поправил сам себя, — весной тоже неплохо.
— Мы останемся до лета? — спросила девушка. Чтобы там ни было, такая перспектива не казалась ей радостной. Ведь ей хотелось верить, что не весной, так летом, они вернутся домой.
Домой… Только куда это домой? Где они жили раньше? В какой стране, в каком городе? Была эта Москва или какой-то маленький провинциальный городок? Какое место она может назвать своим домом, по настоящему домом — не местом пребывания, жительства или прописки. Одно Ульяна знала точно: не этот пустой холодный коттедж, к которому она так и не смогла привыкнуть. И не сможет. Никогда. Не весной, не летом. Пусть они останутся здесь на десять лет, ей все равно будет хотеться убежать… Она все равно готова будет собрать чемоданы и нестись вперед по заснеженным полям, навстречу неизвестности.
Богдан уловил ее настроение и мягко обнял ее со спины.
— Тебе не нравится здесь? — спросил он.
— Мне здесь страшно, — ушла от ответа Ульяна, — но я понимаю, все понимаю… — она тяжело вздохнула и попыталась заставить свой голос звучать радостно, — главное, что мы вместе. Вот это главное.
— Да, — согласился мужчина и зарылся лицом в ее растрепанные волосы, — ты могла погибнуть.
— Могла, — эхом повторила девушка.
— Знаешь… — она приготовилась к тому, что сейчас услышит очередную оглушительную правду, как правило ее супруг начинал с этого слова любую откровенность, на которую он решался, — когда авария только случилась, мне позвонили и сказали, что ты умерла. Вас перепутали с этой женщиной…
— С Милой, — закончила за него Ульяна и прикрыла глаза. Ее захлестнула волна холодного морока, наливавшего свинцом виски и сделавшего конечности неподвижными. Она попыталась представить себе каким образом их могли перепутать. А что… если их вообще перепутали? И на самом деле она вовсе не Ульяна. Она — Мила Худобина и она осталась жива, а погибла настоящая жена Богдана. Что, если он от горя спятил и затеял эту мистификацию? Внушил ей, что она Ульяна, что она его жена, навешал ей лапши на уши, рассказывая неправду. Впрочем, правду. Для Ульяны Мицеевской, своей жены, но не для нее, Милы Худобиной.
