— Здравствуйте… — обронила девушка и посмотрела на подошедшего Богдана, ища у него поддержки.
— Ульяна, это Гражина, колдунья, — пояснил он и обернулся на незнакомку, — вас правильно так называть?
— Да, — кивнула женщина, — так можно. А ты, — обращалась она к застывшей в оцепенении девушке, — Ульяна. Или… Людмила, — в голосе слышалась улыбка.
Повисла долгая пауза. Ульяна не знала, что говорить. Она уже ничему не удивлялась, даже тому, что их гостья, хоть с сильным акцентом, но говорит по-русски.
Из дома вышла Света, отреагировавшая на появление колдуньи спокойным равнодушием, чтобы проводить их в заранее для того приготовленную комнату.
Ульяна села за стол и оперлась на руки, ожидая, пока Богдан и колдунья снимают теплую уличную одежду.
Под платком и пальто у Гражины оказалось длинное черное платье с высоким воротом, полностью скрывавшее все ее тело, кроме лица и кистей рук. На шее у нее болтались многочисленные амулеты и деревянные бусы, перепутавшиеся с длинными темными волосами, давно не знавшими расчески и горячей воды. Во всем образе колдуньи было что-то смешное, гротескное, словно она была ожившей иллюстрацией к детской сказке. Но, не смотря на это, Ульяна готова была верить каждому ее слову.
Гражина шумно уселась напротив девушки и протянула ей руки.
— Можно я останусь? — подал голос Богдан.
Вид у колдуньи сделался очень воинственный, ее еще далеко не старое, но уже отмеченное следами возраста лицо, исказилось гримасой злости. Глаза потонули в глубоких складках и теперь сияли оттуда двумя пылающими угольками.
— Нет! — прошипела она, но потом вдруг опомнилась и сказала спокойным голосом, лишенным эмоций, — нам нужно наедине остаться.
Мужчина кивнул, коротко обнял Ульяну за плечи и шепнул ей на ухо:
— Не волнуйся. Все будет хорошо.
— Да-да, — закивала девушка. Она испытывала приятное волнение, словно находилась в театре, где ей впервые позволили зайти за кулисы. Перед ней открывался новый, ранее неизвестный мир, темный и манящий. Гражина зажгла свечи и пучок какой-то травы, потушила свет. Они остались вдвоем, стало так тихо, что Ульяна слышала собственное дыхание.
Колдунья взяла ее руки и застыла, закрыв глаза. Лицо у нее было гладкое и чистое, как кусок мрамора, только у глаз притаились редкие морщинки, говорившие о ее возрасте.
— Трое нас здесь, — проговорила женщина после нескольких мгновений напряженной тишины, — я чувствую присутствие…
— Чье? — вырвалось у Ульяны.
