— Вы с ума сошли, оба!? — проорала Елена Львовна, расталкивая всех в стороны. — Барсуков! Тебе должно быть стыдно перед твоей тетей! Лучше бы она отдала тебя в приют, и ты бы там устраивал драки! — пристыженный Кеша опустил взгляд, его лицо исказила гримаса боли, потому что женщина напомнила ему о том, о чем он думать не любил, дальше она переключилась на Колю, — а ты, Михайлов!? Что скажет твоя мама?
— Ей плевать, — насмешливо сказал Коля, но голос его прозвучал глухо и хрипло. Он отвернулся в другую сторону.
— К директору, — приказала Елена Львовна, — перед Евгенией Олеговной будете объясняться, почему сорвали мне урок!
Андрей Андреевич мерил шагами просторный директорский кабинет, украшенный портретом Сталина, который висел здесь неизвестно зачем, разве что только Евгения Олеговна молилась ему и взывала к его духу, чтобы он научил ее управлять школой, как союзом. Кеша думал об этом и ему становилось как-то легче, хотя на душе было все равно скверно. Его голова была занята тремя девушками сразу и мысли были совсем не веселыми. Первой была Лариса. Кеша волновался о ней, гадал, что у нее случилось, потому что так просто прогуливать школу она бы не стала. Порой она приходила с температурой или насморком, с головной болью, да с чем угодно… Все-таки она была его другом и он чувствовал себя ответственным за нее, после слов Риты. Второй была Лида. Он не мог понять, почему вообще думает о ней, но ему делалось больно только при одном воспоминании о ее кристально чистых глазах, всегда таких испуганных, несчастных, как у загнанного зверька. А третьей была Лена, и его оглушало чувство стыда перед ней. За измену, за ложь, за мысли о других… За то, что он дрался не из-за нее и за то, что из-за нее ему драться почему-то совсем не хотелось.
— Ребята! Повезло вам, что Евгения Олеговна на собеседовании, — сказал в конце-концов Андрей Андреевич, — ну что вы такое устроили? Почему хоть?
— Он говорил гадости про мальчика с синдромом Дауна, который учится в нашем классе, — пожаловался Кеша и ему самому стало противно. Андрей Андреевич вздохнул.
— И про девочку, — добавил Коля сам, — надо было с этого начать.
— Значит вы дрались из-за девочки? — спросил Андрей Андреевич и почесал подбородок.
— Ну… да, — подтвердил Кеша.
— Из-за Риты Польских?
— Почему вы спрашиваете? — насторожился Коля. Их обоих как будто облили ледяной водой. Кеше стало тошно и противно от одного только упоминания Риты. Ему захотелось заползти в какую-нибудь темную нору и умереть там, лишь бы только нигде никогда не слышать это имя и не видеть ее смазливую физиономию.
