Сволочь. Сволочь. Сволочь.
— Но я же должна была спасти бабушку… — прошептала девушка, стараясь заглушить собственные мысли. Должна. Но она могла сделать это иначе… И тут же поднималась волна возмущения. Могла!? Как же!?
Лариса поставила чашку на стол, вскочила и подошла к окну, оперлась руками на подоконник и стала медленно и тихо читать:
— Пригвождена к позорному столбу,
Славянской совести старинной.
С змеей на сердце и клеймом во лбу,
Я утверждаю, что невинна…
Бушующее море в душе наполнилось стихами и девушка почувствовала себя немного легче. Поэзия всегда помогала ей преодолеть собственную боль, подобрать нужные слова, когда внутри царила печальная звонкая тишина. И сейчас именно эти строчки просились на язык, словно написанные специально для такого случая. Лариса продолжила читать, закрыв глаза, упоенно, по памяти и лишь на последнем четверостишье ее заставил остановиться звонок в дверь. Все. Конец. Расстрел.
Хрипло бросила она последние слова в пустоту, смахнула слезинки у глаз и отправилась открывать. Как же ей хотелось сделать вид, что ее нет дома, что она ушла, исчезла, навсегда, убежать, спрятаться…
Валентин нежно обнял ее и хотел поцеловать, но девушка отстранилась, выскользнула и вернулась на кухню, подошла к окну, отвернувшись.
— Что-то случилось? — спросил мужчина, опершись о дверной косяк. Лариса уловила тревогу в его голосе и нервно качнула головой. Она чувствовала, как ему хочется обнять ее снова, прикоснуться к ней, она уже привыкла к его робкой какой-то мальчишеской нежности, к тому, что ему все время нужно было касаться ее.
— Присядь, пожалуйста, — дрожащим голосом попросила она, не оборачиваясь, — будешь кофе?
Валентин конечно же отказался, да и Лариса сама понимала, что не время сейчас для этого. Стоило бы предложить водки.
— Ты сказала, что тебе нужно поговорить, — напомнил он, — что-то с Анастасией Вячеславовной? У нее какие-то осложнения?
«Милый, заботливый Валентин… — грустно подумала Лариса и прикусила губы, чтобы не заплакать, — как жаль, что ты ошибаешься…»
— Нет.
Повисла неловкая пауза. Не нравились Ларисе такие паузы, они никогда не предвещали ничего хорошего, а сейчас, особенно, когда даже воздух, казалось бы, накалился и наполнился электрическими разрядами в преддверии большой бури. Девушка чувствовала, как сильно ей хочется открыть окно, около которого она стояла и вдохнуть полные легкие снежинок, а потом сделать один шаг и броситься вниз. Но бабушка! У нее нет никого больше… Но Кеша… Что он почувствует, если она умрет?
