Миша даже допустил мысль сбежать из дома и пойти к другу, но почему-то остановил себя, вспомнив, как видел того с Ритой. Ему сразу же расхотелось и он вспомнил об этой самовлюбленной девушке, которая никогда не замечала его существования. Где она? С кем она? Как она встречает этот новый год?
— Ты неудачник и недотепа! — услышала он вдруг голос матери из комнаты, — вместо того, чтобы помогать нам, возишься с этой ерундой! — дальше последовал звон бьющейся посуды, кажется Светлана Петровна чем-то кинула в отца, — какой ты пример подаешь сыну?! — при этом Степан Аркадьевич как обычно смиренно молчал, слушая ее претензии, — даже не можешь сказать мне, где это проклятое вино! Да ты тряпка, а не мужик! Посмотри на себя, нестриженный, небритый, рубашку погладить тебе, конечно же, некогда, что уж там говорить, к празднику себя в порядок привести! — она топнула ногой и стала чем-то грохотать, вроде бы стулом, — ничтожество! Великий ученый, конечно! Всю квартиру своими железками завалил, никакого от тебя толку!
А потом вдруг что-то звякнуло, и Светлана Петровна даже вскрикнула. По полу что-то покатилось, а потом простучали шаги отца, он быстро вышел в прихожую, накинул пальто, шапку и ботинки и ушел, хлопнув дверью.
Миша испуганно заглянул в комнату. Женщина стояла у окна, заламывая тонкие пальцы, а на полу лежали осколки того, что до этого так вдохновленно паял отец. Миша нагнулся, чтобы собрать их, но тогда Светлана Петровна сказала:
— Не трогай. Он сейчас вернется, знаю я его. Пусть сам убирает.
Дима стоял у окна и смотрел на снег, хотя на самом деле весь он был напряжен в ожидании. И вот оно наконец-то закончилась: об оконное стекло звонко стукнул кинутый кем-то камушек, и парень распахнул раму и выставился наружу, не боясь холода.
— Яку — шев! — проскандировал нарисовавшийся внизу Коля, завернутый шарфом под глаза, но без шапки, отчего его темные волосы стали белыми из-за плотного слоя снежинок, лежавших на них.
— Сейчас! — крикнул Дима и закашлялся от снега, набившегося в рот, — выхожу!
Рядом с Колей стояли какие-то его товарищи, которые были уже изрядно пьяны. Все они по команде своего «атамана» начали вопить на разные голоса фамилию Димы, призывая его поскорее спуститься к ним и отправиться в увлекательное путешествие по ночным улицам праздничного неспящего города.
Дима закрыл окно и лицом к лицу столкнулся с бабушкой, которая преградила ему дорогу. Ее морщинистое лицо выглядело настолько недовольным, что складок на нем, казалось бы, стало в два раза больше и ее строгие глаза, не знавшие нежности, рисковали утонуть в них.
