Первой к доске вызвали Жанар. Глядя куда-то в потолок, она громко и без запинки прочла стихи. Следующий... Неужели я? Нет, учительница назвала Турсунбаева.
Почему это, когда не выполнишь задания, так долго длится урок? Все мое спасение сейчас было в звонке на перемену. Вот-вот зазвонит. Кажется, кто-то в учительской хлопнул дверью. Это, конечно, дежурная. Сейчас она зазвонит.
Нет, оказывается, вышла не дежурная. Был кто-то другой. По-моему, мы уже сидим не сорок пять минут, а целых девяносто. Может быть, дежурная вышла на улицу и с кем-нибудь заговорилась?..
Вот он — звонок! Ф-фу ты, опять не то. Мимо окон проехала телега. И зачем только я ходил вчера на рыбалку? Надо сначала выучить урок, потом уж идти. Я сижу весь в поту и напряженно смотрю на учительницу. Она видит мой взгляд и вдруг произносит как-то слишком громко:
— Кадыров!
Одновременно в коридоре запел звонок. Голос у него приятный, как музыка.
— Хорошо, Кадыров! Садись! Спрошу в следующий раз...
Я тяжело опускаюсь на место и вытираю пот.
Следующий урок — родной язык. Как только Майканова вошла в класс, она строго взглянула на меня своими голубыми глазами и отчеканила:
— Кадыров, почему вчера не был на уроках?
— Дома кончилась мука, и я ездил на мельницу.
— Он обманывает, апай, — сказал Жантас, сидевший рядом со мной.
Я мгновенно обернулся и толкнул его под бок:
— Откуда ты знаешь?
— Вечером, когда я стоял возле ворот, вы вместе с Султаном возвращались с рыбалки.
Еще несколько ребят, видевших наше возвращение с речки, подтвердили слова Жантаса.
— Ты снова взялся за старое! — сказала Майканова. — Если так будет продолжаться, нам придется расстаться. Скажи, исправишься ты или нет?
— Исправлюсь...
«Д о р о г а я Ж.
Давай дружить, как Козы и Баян, и в дальнейшем вместе возвращаться из школы. А когда я уйду в армию, я буду писать тебе письма.
Жду ответ.
Написал К.»
Прошло около недели, как это письмо я ношу в кармане. Написать-то написал, а передать его Жанар не могу.
«Какой я робкий, а еще мечтаю стать знаменитым, — упрекаю я себя, — сегодня обязательно передам».
Но этих «сегодня» с каждым днем становится все больше. Несколько раз я даже подходил к Жанар. Но как только моя рука нащупывает в кармане письмо, оно словно обжигает меня, и я не делаю самого главного. Наконец, я понял, что передать из рук в руки письмо не смогу.
А что если подбросить ей в сумку?
Звонок. Все бегут на перемену. Я остаюсь в классе один, не осмеливаясь подойти к парте, где сидит Жанар. В моем потном кулаке заветный клочок бумаги — письмо. Так проходит несколько томительных минут. Сердце мое гулко и часто бьется.
