Она подошла к окну и выглянула на Главную улицу. На площадку для стоянки автомашин, рядом с пиццерией О’Майка, высыпали ребятишки. Неожиданно ей захотелось побегать с ними, превратиться в маленькую девочку, оставить все свои заботы позади или – перебросить в будущее.
Она отвернулась от окна и подошла к софе, на которую Джонни положил маску.
– С праздником, – фыркнула она.
– Что? – откликнулся Джонни.
– Если ты сейчас не выйдешь, я еду без тебя.
– Выхожу.
– Отлично!
Она провела пальцем по маске с лицом Джекиля и Хайда. Левая сторона от доброго доктора Джекиля, правая, звероподобная, – от Хайда. Что с нами будет ко Дню благодарения? – подумала она. А к рождеству?
От этой мысли по телу пробежал нервный озноб.
Он ей нравился. Он был совершенно нормальный, приятный мужчина.
Она вновь взглянула на маску: мерзкий Хайд, подобно раковой опухоли, вырастал из лица Джекиля. Маска была покрыта люминесцентной краской, поэтому она и светилась в темноте.
А что такое нормальный? Никто. Ничто. Пожалуй, нет. Будь он нормальный, разве ему пришло бы в голову надеть нечто подобное в классе и думать при этом, что дисциплина не пострадает? И как могли дети называть его Франкенштейном и все-таки любить и уважать? И это нормально?
Сквозь занавес из бус, отделявший туалет и спальню от гостиной, проскользнул Джонни.
Если он захочет сегодня лечь со мной в постель, я, пожалуй, не буду против.
От этой мысли стало тепло, как бывает, когда возвращаешься домой после долгого отсутствия.
– Ты что улыбаешься?
– Да так, – сказала она, бросая маску.
– Ну а все-таки. Что-нибудь приятное? Вспомнила, как нюхала кокаин, дружище?
– Джонни, – сказала она, положив руку ему на грудь и вставая на цыпочки, чтобы поцеловать его, – не обо всем надо говорить вслух. Пошли.
Они задержались в вестибюле, пока он застегивал свою джинсовую куртку, и взгляд ее опять невольно остановился на плакате «ЗАБАСТОВКА!» – со сжатым кулаком на пылающем фоне.
– В этом году будет новая студенческая забастовка, – проследив за ее взглядом, сказал он.
– Против войны?
– На сей раз не только. Вьетнам, призыв резервистов и волнения в Кентском университете взбудоражили студентов. Думаю, что никогда еще в аудиториях не сидело так мало хрюкал.
– Это ты о ком?
– Да об отличниках, которым наплевать на наше общество, лишь бы оно обеспечило им потом оклад в десять тысяч долларов. Хрюкале наплевать на все, кроме своей шкуры. Но теперь другие времена. Большинство из них проснулись. Грядут большие перемены.
