Меган поднесла руку к горлу и начала медленно массировать его, чтобы снять спазм.
Они обогнули гончарную мастерскую, и Натан вдруг остановился как вкопанный.
— И что за черт… Что это?
Сказать, что он был удивлен, — значит ничего не сказать. Он смотрел на пруд с деревянным настилом по берегу и нарядно оформленным спуском в воду, словно никогда ничего подобного в жизни не видел.
— Беседка, — сказал он, словно издеваясь. — И подумать только, эти утки!
Шесть безупречно белых уток дружной флотилией рассекали гладь пруда, и закатное солнце отливало розовым на их оперении.
Натан смотрел на лампы вечернего освещения, искусно спрятанные в цветочных клумбах, расположенных по периметру пруда, на тщательно ухоженные цветы.
— Что это ты делаешь? Создаешь копию уголка Центрального парка? Ты же знаешь, что это ни к чему. Никто не принуждает тебя оставаться тут, Меган. Не проще ли вернуться домой?
— Ты в самом деле этого хочешь, Натан? — еле слышно спросила Меган. — Ты хочешь, чтобы я покинула Фармвилл?
Он медленно обвел взглядом ее лицо. Меган был знаком этот взгляд. Он не собирался себя выдавать. И надеялся, что ему это удалось. Но он ошибся.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я уезжала. Черт возьми, ну почему ты не можешь мне об этом сказать?
— Тебе придется засыпать пруд. Видишь пузырьки посередине? Вот это и есть исток ручья. Экскаваторщики полезли ковшом прямо в исток. Ручей надо пустить в прежнее русло. Или так — или я снесу все к чертовой матери. И твой пруд пересохнет, как пересох мой. Никакого Центрального парка, Меган. Мы тут не в Нью-Йорке.
— Наверняка есть иной способ решить проблему.
Ну почему он так себя вел? Почему упорно отталкивал от себя? Ведь не из-за того глупого спора? Должна быть иная, более веская причина. И в чем же она состоит?
— Ты не можешь знать все на свете! — бросила Меган ему в ответ, глядя в сторону, чтобы он не видел обиды и боли в ее глазах.
— Я кое-что знаю о подземных источниках. Вот этот питает мой пруд и ручейки, что собираются в реку, и…
— Только не говори мне, что, выкопав пруд, я заставлю пересохнуть океан! Это все равно, что говорить Престону…
— Не впутывай сюда моего сына.
— Да, знаю твое кредо: не можешь с чем-то справиться — просто отмахнись от проблемы, и Бог с ней. Престон своим поведением мешает тебе утверждаться во мнении, что ты здесь царь и бог. У людей может быть своя жизнь, тебе это в голову не приходило? Не важно, как сильно ты любишь, но объект твоей любви имеет право на собственные поступки и собственные ошибки. На собственное счастье…
