Под его взглядом Меган сперва порозовела, потом лицо ее покрылось пунцовыми пятнами.
— Что это вы улыбаетесь? Вы находите мои слова смешными? Или это вы меня считаете такой забавной?
— Нет, ничего смешного я в ваших словах не вижу. Вы не знаете, о чем говорите, но очень скоро вам предстоит все выяснить самой. Да, я нахожу вас забавной. Вы смотритесь на этом пастбище столь же уместно, сколь мой племенной бык среди телящихся коров. Вернемся к вопросу о солидных деньгах. Наверное, мне следовало бы разъяснить, что такое «солидные деньги».
— Я знаю, что означают эти слова, мистер Кинкейд.
Меган начала понимать, о чем хотел предупредить ее Нед Прайс.
— Послушайте, — терпеливо продолжила Меган, — я жила с матерью здесь, никуда не уезжая, несколько месяцев. По крайней мере пять недель она находилась в здравом уме и твердой памяти. Ни разу она не упомянула о том, что намерена продать что-либо из этой земли. Она никогда бы не приняла от вас никаких «солидных денег». Я изучила акт передачи собственности и точно знаю, что в нем перечислено. И согласно акту, пастбище принадлежит мне.
Натан впился в нее взглядом. Меган затаила дыхание. Взгляд Натана Кинкейда шарил по ее телу с такой хищной настойчивостью, что она невольно ощущала себя дичью, беззащитной перед лицом голодного зверя. Сжав кулаки, Меган заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. Она знала себе цену и не желала проявлять слабость ни перед кем, и в особенности перед Натаном Кинкейдом.
— Я не знал, что вы были здесь с Наоми, — сказал Натан, — до тех пор, пока не услышал о том, что с ней случился инсульт. Но тогда я не счел себя вправе досаждать вам визитами. Я не хотел пользоваться пастбищем, не объяснив вам, почему это делаю, или не заплатив вам за это, и поэтому положил деньги в банк, открыв счет на ваше имя. Обо всем этом я сообщил вам в письме.
— Если все обстоит так, как вы говорите, то мой нотариус, безусловно, об этом извещен. Он ведет все дела от моего имени.
— Тогда спросите его.
— Не учите меня, что я должна делать!
Меган словно со стороны слышала свой голос. Отчего это она вдруг вздумала кричать на него? Взяв себя в руки, она уже тише добавила:
— Джек, должно быть, передал мне ваше письмо. Он не вскрывает моей личной почты. Но я…
Зачем, оборвав себя на полуслове, подумала Меган, говорить незнакомцу, о том, что она, Меган Эшвуд, опытный брокер нью-йоркской биржи, перепоручает вести свои дела третьим лицам? У Натана Кинкейда, несомненно, возникнет вопрос, почему она это делает. Не потому ли, что сама не в состоянии разобраться с собственными делами? Но что ей до того, кем он ее считает?
