— Независимо они не существуют, я берусь это доказать. Но меня взбесил ты, а не позитроны. Это гораздо хуже.
— Сначала назови мою вину, потом будешь убеждать, что я хуже возмутительных законов природы.
— Твоя вина — в Жанне!
— В Жанне? — На мгновение я растерялся Все, что связано с Жанной, имело особый смысл.
— Да, в Жанне!
— Повелитель, воля твоя…
— Не прерывай! Я встретил Жанну, когда она возвращалась от тебя. Она уже выглядела поздоровевшей, даже помолодевшей, а ты ее чем-то так расстроил… Я, естественно, поинтересовался, скоро ли она принесет очередную партию пластинок для сепарации молекул. Она послала меня в преисподнюю и убежала.
— Ты уверен, что у нее не было других причин посылать тебя в преисподнюю?
— Ты не Чарли, у тебя остроты не получаются. Скажи прямо: чем ты довел Жанну до такого расстройства?
Повелителя Демонов надо было успокоить. Его необузданность непосредственно не грозила ходу моих экспериментов, но он мог привлечь внимание к изменению настроений Жанны. И это следовало предвидеть и предотвратить. Я сказал:
— Мы говорили о Павле. Я наконец показал ей место, где Павел упал. Раньше я боялся это сделать. Она плакала, я тоже не плясал. Поводов для веселья не было.
Антон мигом перестроился:
— Понимаю. Будем надеяться, что это последнее потрясение. На время ее надо оставить в покое, пусть выплачется. Обещаю не торопить с новой партией пластинок, хотя, поверь, они ох как нужны!
Он отключился, и я выбрался наружу.
Была глубокая ночь, короткая ночь Урании, прекраснейшая из ночей, какие мне удалось увидеть в жизни.
Всего восемь земных часов отвели космостроители на суточное вращение Урании вокруг своей оси. В природной своей первозданности Урания вращалась еще быстрей, ее прежнее шальное кружение замедлили чуть ли не вчетверо: первые поселенцы жаловались, что не успевают от заката до восхода Мардеки сосредоточиться ни ка одной толковой мысли, а быстрый бег дневного светила по небосклону вызывает головокружение. Старожилы ворчали, что ночь все же осталась такой короткой, что не успеваешь перевернуться с одного бока на другой, как уже пора вставать. Мы, новое поколение исследователей, не предназначали ночи для сна, мы, бывало, не спали и по неделям: драгоценное время не стоило тратить на сон. Зато в спокойный часок мы торопились на торжество звездной ночи. «Ты — своя собственная обсерватория», — шутил обо мне Чарли, изредка соглашаясь на совместные прогулки. «Ты — восторженный созерцатель, ты всему радостно удивляешься», — сказала сегодня Жанна. В отличие от Чарли, ни ее, ни тем более Павла мне ни разу не удалось уговорить на сопричастие празднику звезд. У них была иная радость — взаимное соприсутствие. Звезды для этого не требовались.
