— Хорошо, — произнесла, наконец, Бесс. — Я слушаю тебя. Так что ты хотел мне сказать?
Он засунул руки в карманы брюк и сделал еще один шаг вперед. Внутри у Бесс все напряглось.
— Я люблю тебя!
Бесс несколько раз моргнула. Она не была уверена, что правильно расслышала то, что он сказал.
Положив руку на грудь, словно стараясь унять, бешено колотившееся сердце, она откинулась еще больше на стол, облизнула пересохшие губы и неуверенно спросила:
— Ты только что сказал…
— Да, я люблю тебя! — отчетливо повторил Коннор. Потом он обошел вокруг письменного стола, взял Бесс за руки и, потянув на себя, поставил ее на ноги. — Я буду повторять, что люблю тебя, столько раз, сколько будет нужно, чтобы ты поверила мне. — Голос Коннора слегка дрожал. — Я люблю тебя, Бесс. Не могу понять, почему не сказал тебе этого в аэропорту до того, как ты ушла.
Ей хотелось заплакать, обнять его за шею и долго-долго целовать. Ее душа рвалась к нему. Но она помнила, как больно он обидел ее в прошлый раз, как все ее счастливые мечты и надежды оказались втоптанными в грязь. Она не сможет пережить такое во второй раз.
— Почему… — Она откашлялась и спросила: — Почему ты решил теперь рассказать мне об этом?
— Потому, что я и так слишком долго был дураком. После твоего отъезда я поговорил с Ником, и теперь понимаю, что этот разговор должен был состояться лет десять тому назад. Я сказал ему, что люблю тебя, и думал, что он тут же набьет мне морду или, что еще хуже, не захочет никогда больше меня видеть. Я боялся, что он скажет, что мы с ним больше не друзья и что я не должен больше появляться в его доме. — Коннор на секунду прикрыл глаза, а потом продолжил: — Я всегда смертельно боялся этого. Мне было страшно, что я могу случайно совершить что-то недостойное, и вы отвернетесь от меня. Для меня, практически бездомного ребенка, вы были самой лучшей семьей на всем белом свете. Вы относились ко мне, как к члену своей семьи, но я всегда помнил, что это не так. Я знал, что ты и Ник принадлежите семье, а я в ней — пришлый. Одна моя ошибка, считал я, и вы поймете, какой я врун и обманщик, и тогда рухнет весь мир, который я так люблю.
— О, Коннор! — Стена, которой Бесс окружила себя, стараясь защититься от него, рухнула в мгновение ока. Она протянула к нему руки. — Мы никогда не думали о тебе так.
Он смущенно улыбнулся.
— Похоже, что теперь я уже знаю это. Но когда мы были подростками, я был уверен, что твои родители рассердятся, если узнают, что я влюблен в тебя.
