Час спустя Бесс лежала в кровати и размышляла о том, что ждет ее впереди. В комнате было еще темно, но за окном уже начало светать.
Дождь, который шел со вчерашнего вечера, прекратился, и было слышно пение птиц. Она лежала на боку, и Коннор во сне обнимал ее. Одеяло наполовину прикрывало их тела.
Ей было тепло и уютно в его объятиях и совершенно не хотелось двигаться. Одна часть сознания подталкивала ее повернуться к нему, поцеловать и начать опять все сначала. Зато другая твердила, что она не имеет права этого делать — ночь прошла, и теперь может спокойно выкинуть его из головы.
Пришло время вновь установить между ними рухнувший барьер, и чем скорее она сделает это, тем быстрее ее жизнь войдет в норму.
Высвободив руку, Бесс откинула простыню и спустила ноги на пол. Затем осторожно вылезла из кровати, на цыпочках обошла кровать и нацепила на себя, первую попавшуюся на глаза одежду: джинсы и футболку, в которых она вчера работала.
Бесс приняла душ и собралась уже спуститься вниз на кухню, чтобы сварить кофе, как ее взгляд остановился на отремонтированной детской комнате. Первый солнечный луч прошел сквозь не зашторенные окна и упал на новый пол. Даже без мебели комната выглядела замечательно, Нику и Карен она обязательно понравится.
Почему же, стоя на пороге комнаты, она так грустила?
Проведя рукой по дверной раме и по свежевыкрашенным стенам, Бесс вошла в комнату. Она представила, как будет выглядеть комната, когда в ней поставят детскую кроватку, пеленальный столик и кресло-качалку.
Ник и Карен принесут сюда из родильного дома своего первого ребенка… Одна картина за другой проплыли перед ее внутренним взором. Вот Ник качает ребенка, чтобы тот заснул; вот Карен кормит ребенка грудью…
Она невольно вспомнила о своем не родившемся ребенке. Ей вдруг представился младенец, маленький носик, пухлые щечки и розовые губки, чуть приоткрытые во сне….
Неожиданно Бесс зарыдала и привалилась к стене. Она зажала рот рукою и сползла на пол, горькие слезы потекли по ее лицу. Оказалось, что боль от потери не прошла, а по-прежнему живет в ней. Не имело никакого значения, простила ли она Коннора или нет за то, что он совершил или не совершил семь лет тому назад, утрата ребенка навсегда останется в ее душе открытой раной.
Ее жизнь могла сложиться совсем по-иному. Не потеряй она ребенка, рано или поздно рассказала бы о своей беременности Коннору. Тот, конечно, обрадовался бы, и они поженились бы. Нашли бы себе жилье где-нибудь здесь в Кристалл-Спринге, недалеко от ее родителей, и были бы счастливы. Она закончила бы учебу в университете и получила бы диплом адвоката или сидела бы дома и растила их ребенка. Возможно, у них родились бы еще дети, и она ухаживала бы за ними, готовила бы обед и устраивала всевозможные детские праздники.
