— Зачем тебе такой? — спросил Дима.
— Кокс возить, — на полном серьезе ответил Гаруда. — Ни одна падла не унюхает.
Наверное, Димино лицо как-то вытянулось или перекосилось, потому что Гаруда заржал:
— Ты чего такой трудный, Дима? Это же переносной несгораемый сейф. Банк, который всегда с тобой.
Гаруда покрутил цилиндрики кодового замка и распахнул кейс. Дима застенчиво отвел глаза.
— Вообще-то деньги для меня — говно, — сказал Гаруда, как бы даже оправдываясь. Дима был в курсе. Тут следовало учитывать размеры доходов босса, чтобы понять, насколько для него мало значат деньги. — Для меня путешествия — НЕ говно. Вот опять в Тибет собираюсь к своему ламе. — Гаруда кивнул на сумку. — И здоровье. И еще человеческие отношения. Например, дружба. А ты, Дима, этим злоупотребляешь. В буквальном смысле гадишь мне в карман. Я тебя насквозь вижу.
Насчет дружбы с боссом Дима тоже был абсолютно в курсе. Это было испытание для нервов. Дима представил себя засунутым в рентгеновскую кабину. Отстраненный голос хирурга говорил в пространство: «Отек правого легкого… перелом ключицы… внутреннее кровотечение…» и прочие приятные вещи. Но тут Гарудин телефон запел «Песню мамонтенка».
— Где? — переспросил Гаруда. — На Сенной? В рот меня мама целовала… Щас буду. — И, не взглянув на Диму, вышел.
Кейс на столе остался… недозакрытым, да. Характерного щелчка, когда срабатывает хитрый кодовый замок, не последовало. Это Дима точно уловил.
— Нет, ну не блядство ли, а? — сказала Сестрица Черепаха. — Почему мне, именно вот мне так не прёт в этой жизни?
Непонятно, к кому она обращалась. Вероятнее всего, к мертвому оператору, распростертому на полу в темной луже. Братец Кролик отчетливо увидел, как оператор приоткрыл один мертвый глаз и сказал:
— Ну не прёт — так не прёт… Такие дела, мать.
— Надо валить, — сказал Братец Кролик. Его трясло.
— У тебя опять глюки? — спросила Сестрица Черепаха.
— Если бы только они, — сказал Братец Кролик. — Хуже. Посмотри вокруг.
В зале были люди. Старый поц в дешевом сером костюме, похожий на подопытную мышь, чудом сбежавшую из лаборатории. По всем признакам — хронический шпильман. Такие готовы просаживать пенсию на самую тяжкую синтетическую дурь типа «Аладдина».
И еще один — молодой, здоровый, в камуфляжных штанах, с каким-то жвачным лицом. Где-то приблизительно вторая стадия.
Самое интересное, что оба смотрели на Братца Кролика без страха. В их глазах читался детский восторг.
— Значит, ты будешь Братец Енот, — сказала Черепаха. — А ты… ага, Братец Опоссум.
