3
Луиш понял, что бежал, только когда выбился из сил и остановился, задыхаясь и утирая взмокшее лицо. Ему было нестерпимо жарко, рубашка прилипла к потной спине, а жесткая ткань брюк начала натирать между ног. Луиш облизал губы и огляделся. Справа от него, как в каком-нибудь техногенном кошмаре, шли ровные ряды абсолютно одинаковых домов, зато слева был парк, за влажно поблескивающей железной оградой темнели деревья и дышали парфюмерной сладостью душные ночные цветы. Широко расставляя ноги и морщась от боли, Луиш перешел через дорогу и неожиданно для себя легко пролез между двумя столбиками ограды, стараясь не думать, что может прятаться в прохладной темноте.
4
Серый мохнатый тючок на скамейке не выглядел опасным, может, только немного неуместным. Луиш опасливо ткнул в него пальцем. Тючок оказался тугим и удивительно приятным на ощупь, покрытым не то густым мехом, не то очень мягкой шерстью. Луиш погладил тючок ладонью и присел рядом с ним на скамейку. Он уже успокоился, попил из мраморного фонтанчика с питьевой водой, там же вымыл лицо и шею и наконец не торопясь помочился в заросли белых олеандров, постанывая от удовольствия, и теперь ему безумно хотелось спать, с каждой секундой все сильнее. Луиш еще раз погладил тючок по шелковистой спинке — или брюшку, внезапно подумал он, перевернул тючок и погладил с другой стороны тоже. Потом, не очень понимая, зачем он это делает, укутал тючок в свой пиджак, снял рубашку, — ветер слегка потрепал его по разгоряченной спине, — расстелил ее на скамейке, снял и аккуратно, как возле собственной кровати, поставил туфли, брюки тщательно сложил и тоже постелил, затем лег — под головой тючок в пиджаке, под поясницей бумажник и связка ключей в кармане брюк, — закрыл глаза и немедленно увидел Андрею. Она все так же сидела в воздухе вполоборота к нему, но уже не писала, а наоборот, сосредоточенно слизывала надпись со стола.
Сквозь сон Луиш почувствовал, как его трогают чьи-то сухие щекотные лапки. Кыш, подумал Луиш, брысь. Лапки на секунду убрались, но потом вернулись и снова принялись трогать и мять Луиша, как будто он был грушей или персиком и лапки не были уверены, достаточно ли он созрел. Луиш попытался пошевелиться, но тут Андрея прекратила вылизывать стол и посмотрела прямо на него. Не отвлекайся, недовольно сказала она, и Луиш обмяк, позволив лапкам делать с ним все что захочется. То-то мне, сказала Андрея и высунула, дразнясь, кончик розового языка.
