Его собеседник снова отвернул лицо к морю.
— О нет, паренек, это раньше я был опасен. В молодости. Но что было — прошло.
За все время плавания ирландец словом не обмолвился о своем возрасте, впрочем, обильная проседь в его рыжей, отпущенной на корабле бороде свидетельствовала, что ему уж под сорок. Джек тоже в рейсе основательно зарос, однако поросль на его лице была черной. И в ней не пробивалось ни единого серебристого волоска, но в остальном Хью ни в чем не уст5шал своему молодому товарищу. И даже малость превосходил его в росте, хотя выглядел гораздо выше благодаря пышной пламенеющей шевелюре, чуть ли не столь же огненно-красной, как и драгунский мундир, хранившийся в багаже Абсолюта. Оба попутчика были стройны и подтянуты, хотя тело Хью казалось сплошь свитым из бугров мышц и шрамов.
Джек рассмеялся.
— И все же кое-кто из присутствующих проявил прямо-таки молодую прыть, искупавшись в апреле в Атлантическом океане.
— А… да, конечно, — хохотнул Рыжий Хью. — Это другое дело. Нешуточная угроза, она, знаешь ли, здорово омолаживает. Да и над всякой блажью возраст не всегда властен. — Он обернулся к Джеку, и в его голубых глазах мелькнула искорка. — В этом, я уверен, тебе еще предстоит убеждаться и убеждаться.
Джек, желая не ударить в грязь лицом, тоже порой рассказывал Хью о своих похождениях, в частности помянул однажды и Фанни Харпер, куртизанку, занимавшуюся его образованием по программе, не предусмотренной учебным планом Вестминстерской школы. Шутка ирландца побудила его вспомнить об этой девушке и задуматься, что с ней стало. В последний раз он видел ее в Воксхолле, в саду на гулянии, за какой-то час до того, как человек, у которого она состояла на содержании, лорд Мельбурн, был смертельно ранен на дуэли отцом Абсолюта. Именно тот вечер и дал начало цепи событий, приведших Джека и в неволю к дикарям-абенакам, и на фланелевые простыни вдовушки-квакерши, и сюда, на палубу «Нежной Элизы». Он надеялся, что Фанни пережила свой позор, а ее чары помогли ей завлечь в постель очередного щедрого богача. В конце концов, так она зарабатывала на хлеб и наряды.
Это неожиданное воспоминание — и о своенравной красавице, и о неприятных последствиях того, что их интрижка вышла наружу, — заставило его вздохнуть.
— С сожалением скажу, что, возможно, ты прав.
Рыжий Хью опустил руку на плечо Джека.
— Nunquam paenitet, парень. Никогда не сожалей. Славная фраза, и… чем она не девиз семейства Макклуни? — Его пальцы неожиданно сжались, как клещи. — Знаешь, я, кажется, припоминаю, что здесь… под ключицей тоже есть интересная, многообещающая точка.
