Раздались добросовестные аплодисменты.
Г-н Эстеффан откашлялся.
– Отпразднуем, господа, событие – выход этой книги, – произнес он, поднимая над головой томик в яркой лакированной обложке. – Она напечатана иждивением муниципалитета для общей нашей пользы. Помимо официальных сведений, здесь собраны легенды и предания старины. Боюсь, что это вызовет напрасные пересуды! Вам известно, что мои личные убеждения внушены мне Наукой, но никто больше меня не уважает искреннюю глубокую Веру…
Оказывается, и это было замаскированной атакой на г-на булочника! Чьи-то челюсти хрустнули в выразительном зевке. Зато г-н булочник настолько оживился, что привел в движение свой правый локоть, пхнув г-жу булочницу в бок: аптекарь дипломатично затронул главнейший предмет разногласий с будущим тестем, показывал, что склонен к компромиссу, – так сказать, атаковал с поднятыми руками!
– ..чего я не могу сказать о суевериях, господа! – выкрикнул г-н Эстеффан, свирепея. Тут некоторые задремавшие проснулись, стали выяснять у соседей, что случилось, зазвенели вновь сосуды…
Не обращая внимания на шум, г-н Эстеффан прислонил книжицу к колбе перед собою и продолжал:
– Итак, я утверждаю: все эти легенды и предания… Несмотря на помощь микрофона, приходилось напрягать голос, так как в последних рядах очень громко шушукались и оглядывались на дверь.
– Прошу внимания! – крикнул г-н Эстеффан, – щелкнув по микрофону ногтем. В наступившей тишине из-за двери отчетливо донесся голос постового:
– И не пущу! И не просите!
"Высокочтимый Друг!" – пронеслось в голове г-на Эстеффана, и он помчался к двери.
– Всякий будет распоряжаться! – вопил постовой в темноте за дверью. – Никого не ведено.
– Успокойтесь! – проворковал г-н Эстеффан в дверную щелку. – Кому вы…
– Лезут, господин Эстеффан, сладу нет! – залился постовой. – Сказано им не пущу, значит, не пущу! Господин Дамло поставил меня на пост, а господин аптекарь обратился с про…
– Да перестаньте же!.. Кто там?
Г-н Эстеффан не желал, чтобы постовой выдал их общую маленькую тайну. Дело в том, что Дамло отказался обеспечивать правопорядок, он заявил, что сам ложится с петухами и не намерен нарушать этой привычки ради всяких затей, а его единственный подчиненный отряжен надзирать за Биллендоном.
Пришлось столковаться с постовым в частном порядке, тот грел теперь за пазухой четырехгранный аптечный флакон, содержимое которого действовало универсально.
– Я их не знаю, господин аптекарь, я их первый раз вижу, я им как порядочным объясняю…
