Формально “Гамлет” принадлежит к так называемым трагедиям мести. В первой английской трагедии “Горбодук” (1561) ее закон был сформулирован участвующим в действии хором: “Кровь требует крови, а на смерть следует ответить смертью, ибо так в этом по справедливости установленном вечном мироздании справедливо потребовал Юпитер”.
Гамлет узнает о злодейском убийстве отца, слышит завещание призрака (“Отмсти за подлое его убийство”) и сразу же формулирует свою задачу: “А теперь девиз
мой: / “Прощай, прощай и помни обо мне”. / Я в том клянусь” (акт 1, сцена 5; здесь и далее перевод Б. Л. Пастернака).
Мысль о мести постоянно преследует героя, но он сомневается, постоянно упрекает себя и медлит, медлит…
“О мщенье! / Ну и осел я, нечего сказать! / Я сын отца убитого. Мне небо / Сказало: встань и отомсти. А я, / Я изощряюсь в жалких восклицаньях / И сквернословьем душу отвожу,/ Как судомойка!” ( акт 3, сцена 2)..
“Все мне уликой служит, все торопит / Ускорить месть (акт 4, сцена 4).
На этом мучительном пути Гамлет случайно убивает повинного лишь в верности новому королю отца любимой девушки Полония, посылает на смерть друзей-предателей Гильденстерна и Розенкранца, переживает гибель Офелии и лишь в финале, почти случайно, после очередного злодейства, отравления матери, добирается до короля.
Действие трагедии между узнаванием героя о злодействе и его местью заполнено мыслью Гамлета.
Гамлет — один из тех ренессансных гуманистов, которые верили в величие человека и возможность его гармонии с миром. “Какое чудо природы человек! Как благородно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен богу — разуменьем! Краса вселенной! Венец всего живущего!” (акт 2, сцена 2).
Эти слова могли бы стать одним из девизов, лозунгов эпохи Возрождения. Но они произносятся человеком, который уже не столько верит, сколько сомневается в этом. “Порвалась дней связующая нить. / Как мне обрывки их соединить!”, — восклицает Гамлет после того, что он узнал от призрака” (акт 1, сцена 5).
Чуть позднее, в полемике с Розенкранцем, взгляд Гамлета становится более мрачным: “Да, конечно. Дания — тюрьма. — Тогда весь мир — тюрьма. — И притом образцовая, со множеством арестантских, темниц и подземелий, из которых Дания - наихудшее” (акт 2, сцена 2).
Вершиной размышлений героя становится монолог в середине пьесы.
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
