В рядах врагов начался полный разброд. Они хором стали орать, сначала друг другу, потом вслед Варе, но когда над укреплением показались еще три красавицы… Их подняли так, чтоб пышная грудь лежала на изгороди, чтоб татары могли получше рассмотреть…
Забыв всякую осторожность, мужики кинулись к Бабьему городку, и Варя на чистом русском языке, но так, что они поняли, объяснила, что их тут ждут вечером, без оружия (ошалевший монголоид позволил Варе вытянуть у себя из ножен клинок и выбросить его под ноги) и с подарками.
— Ты думаешь, они придут? — спросила Маша.
Варя только хмыкнула.
— Ты его глаза видела? — спросила она. — Был мужик, нет мужика…
* * *
Всю ночь праздновали победу.
Татары, хоть и крутились с истеричным визгом вокруг стен, высматривая слабину в обороне, хоть и постреливали навскидку — но на штурм не шли.
— Всё! — подбадривали друг друга москвичи. — Спекся мамай.
Сначала Мишка удивился: ему казалось, что Мамая разбили где-то в другом месте, — но потом, прислушиваясь к разговорам, понял, что мамаем называют вообще любого татарина.
К ночи стало окончательно ясно, что сегодня штурма не будет. Кто-то самовольно снова вскрыл боярские погреба, Остей сделал вид, что ничего не заметил, — и всю ночь Москва гуляла. Даже Мишка попробовал мед, но этим и ограничился, пить не стал. Не понравился ему этот напиток.
Утром стало не до шуток. И не только из-за поголовного похмелья, которое мучило почти всех защитников, но и из-за подошедшего татарского войска. Оказалось, что вчерашняя конница — просто передовой отряд, что-то вроде разведки.
Москвичи на стенах молча ждали. Большинство из них обучили на скорую руку, как и Мишку, но в целом город к обороне подготовился. Все деревянные дома и даже деревья вокруг стены были выжжены, так что нападающим приходилось преодолевать голое место. По всему периметру стены были загодя разложены камни, стояли чаны с кипящей водой и смолой. На всякий случай (хотя Мишке это показалось перестраховкой) между каменными зубьями стены поставили прочные деревянные перегородки. Арбалетчики и лучники стояли наготове. Кое-где Мишка заметил здоровенные ружья.
А главное — повсюду стояли заряженные пушки.
— Не сунутся, — успокаивал то ли Мишку, то ли себя Нос. — У них и осадных орудиев нету… Налегке пришли.
Но татары сунулись.
Они и до того визжали, но это, оказалось, были цветочки. Когда многотысячная орда несется на тебя с диким тонким визгом, размахивая над головой кривыми саблями — это… «Это жесть!» — подумал Мишка. И еще он подумал, что если бы дело происходило в чистом поле, упал бы на землю и закрыл уши руками.
