Только теперь Нос позволил себе передышку. Мишка заметил, что сейчас его речь течет почти чисто по-московски, с легким раскатистым «аканьем». Может, поэтому вся площадь слушала внимательно.
— И вообще, — продолжил Нос, — какая разница: мы литовские, вы московские, а всё одно мы русские! Так что, русский русскому помочь не может?
— Да какой ты русский, — раздался пьяный голос из задних рядов, — литвин поганый!
Пьяного никто не поддержал.
— Поганый?! — Нос даже на цыпочки встал от возмущения. — Да я православный, в Полоцкой Софии крещеный!
И дружинник напоказ вытащил из-под кольчуги нательный крестик, показал всем вокруг и, поцеловав для убедительности, спрятал.
— Так что слушайте Александра Дмитриевича, он знает, что делать.
Нос спрыгнул с бочки, а Остей вздрогнул, будто проснувшись. Похоже, на него тоже подействовала короткая, но прочувствованная речь Носа.
— Москву не отдадим. Все, кто может збр… оружие держать, — начал Остей, и голос его понемногу набирал силу, — подойдете к моим дружинникам, будем на десятки вас бить и на стены ставить.
— А жрать чего? — крикнул кто-то басом.
— Всех накормлю! — князь говорил все увереннее. — Тут какие бояре сбегли… так мы их погреба откроем. Будет вам мясо, — замялся на мгновение, но все-таки закончил, — будет и мед.
Вече взорвалось восторженным ревом. Мишка удивился: неужели тут так любят сладкое?..
…Мед оказался очень хмельным напитком, так что татарскую конницу, которая жарким августовским полднем подошла к городу, на стенах Москвы встретило довольно организованное, но не слишком трезвое войско.
— Где князь Дмитрий? — визгливо спросил разведчик, предусмотрительно остановившийся в отдалении.
— Где-где!.. — весело и пьяно ответил голос Секиры.
И сообщил такие удивительные подробности местонахождения великого князя, что защитники города взорвались хохотом, а разведчик, заругавшись по-татарски, развернул коня и припустил к своим.
* * *
Татары пришли… Что происходило в Москве, жители Бабьего городка не видели. До них доносились крики и рев, но они верили в то, что город не сдан.
На второй день их маленькую крепость окружили всадники с желтыми лицами и страшным рычащим говором. Метнув несколько стрел, они покричали за ограду. Кричали несколько раз одно и то же, явно ожидая от тех, кто внутри, какой-то реакции.
— Что они хотят? — спросила Маша.
— Хотят, чтоб сдались, — объяснили ей.
— И что мы будем делать?
— Сначала побьемся, а потом, верно, вырежут нас всех, — прохлюпала носом Клаша.
