Последним в папке оказался ее, Лизин, портрет. Бесцветные реснички, нахальные веснушки, в беспорядке раскиданные по лицу, рыжая челка, прилипшая ко лбу. Лиза вздохнула от огорчения. Рядом с черноглазой женщиной она безнадежно проигрывала…
…— Ты говорил, что вам тесно в одном городе, — не поднимая головы, произнесла Лиза.
— Если бы в городе… — Голос Никиты прозвучал отрешенно. — Было ощущение, что лишь на другой планете… может быть… продохнется…
— Было? — уже совсем махнув рукой на самолюбие, уцепилась Лиза за спасительное слово, которое вырвалось у Никиты.
Никита помолчал, потом взял в ладони Лизину голову.
— Я дурак! Мучаю тебя… Но то, что принадлежит не мне одному… об этом не могу… Даже тебе!.. Вернее, а тебе тем более… Мы простились с ней навсегда. Она так хотела… Она толкнула меня к тебе… Она знала, что я тебя встречу…
— Как это? — изумленно прошептала Лиза.
Не выпуская из рук ее голову, Никита мгновенным усилием растопил у себя в глазах поселившуюся было тоску, ответил:
— А вот так… И, пожалуйста, больше никогда ни единого слова. Никогда…
Лиза поспешно кивнула. А Никита бережно притянул ее голову к себе и дотронулся до кончика Лизиного носа сухими губами…
…Вспорхнувшая с одуванчика бабочка-капустница вернулась на лицо Терентьича. Старик наклонил к девушке свое доброе морщинистое лицо, зашептал, украдкой поглядывая на дверь:
— Слышь, очухался твой сердечный, глаза открыл.
У Лизы заломило в висках. Она взглянула на Терентьича, хотела что-то сказать, но пересохший язык не повиновался. И Лиза пробормотала что-то невразумительное.
Поднимая пыль, прошагал мимо крыльца строй пограничников. Все головы были, как по команде, обращены в сторону больничных окон, в мальчишечьих глазах Лиза прочла тревогу и растерянность… «Господи, ну почему именно он? — тоскливо подумала Лиза, встречаясь взглядом с каждой парой скользнувших по ней глаз. — Вон их сколько…» Терентьич словно понял, о чем подумала Лиза. Накрахмаленная бабочка укоризненно всколыхнулась на усах.
«Ну и пусть… — Лиза жестко и вызывающе поглядела на Терентьича. — И пусть… Любой из них, только не Никита. И совсем мне не совестно. Ну ничуть…»
Пронзительный крик сцепил на мгновение недоумевающий взгляд Терентьича с перепуганными глазами Лизы.
— Даниловна, — огорченно прошептал старик.
И точно, из-за низенького палисадника, куда минуту назад пропылил строй пограничников, появилась тощая фигура Даниловны.
Увидев на крыльце Терентьича, старуха метнулась к нему, но неверные ноги не захотели поднять Даниловну на крыльцо, подогнулись бессильно.
