— Мое! — радостно сказал Цвика. — Конечно, мое!
Он спустился вниз по лестнице и сел прямо на влажный каменный пол, наклонившись над темной, слегка колышущейся, как будто дышащей поверхностью воды. Боль отступила, сердце билось ровно и сильно. Цвика посмотрел в воду и увидел деда. Дед улыбался и грозил ему пальцем.
— Не сердись, дед, — виновато сказал Цвика и улыбнулся. — Машина хорошая, да и скидка была фантастическая…
Но дед и не думал сердиться. Он просто смотрел на Цвику снизу, а вместе с ним — тезка-прадед и еще, и еще… много… а прямо за ними, в самой глубине, уходя в дальнюю, захватывающую дух бесконечность, высился Небесный Иерусалим, почти неотличимый от реального, Цвикиного, и потому легко узнаваемый.
— Мое! — счастливо повторил Цвика.
Сердце его трепыхнулось в последний раз и остановилось.
Бейт-Арье, 2006
