В середине октября 18-го в Одессе прошли широкие аресты местного большевицкого подполья — Н. Голубенко (член Областного комитета), Н. Соболь (член Городского комитета), А. Бичман, Л. Ялова.
Интересно, что за два дня до арестов лидеры одесских большевиков: Ян Гамарник — «Ян», И. Крейзберг — «Георгий», П. Онищенко — «Павел» исчезли из Одессы.
Понимая, что большое влияние в Одессе имеет «бандитско-босяцкий элемент», большевики и анархисты делали все возможное, чтобы провести в «короли воров» Одессы своего человека — «революционера» Мишку Япончика. Этой цели добивались и вооруженные дружины террористов Котовского, Зайдлера. А сам Япончик умело использовал «левую фразу» и игру в политику, чтобы заручиться сильной финансовой и организационной поддержкой. По-видимому, уже к октябрю 1918 г. Япончик сосредоточил в своих руках огромную власть над предместьями Одессы, прежде всего Молдаванкой, и уголовниками, которых в полумиллионном городе насчитывалось до двадцати тысяч. Контроль над ворами, «патронаж» над спекулянтами, проститутками, шулерами, валютчиками приносил не только большую «славу», но и громадные деньги. Япончик впервые объединил уголовный мир Одессы, став его «королем». Полиция была запугана и куплена, она просто махнула рукой на непрезентабельные окраины Одессы, с которых Япончик получал основную дань. Одесские торговцы и спекулянты, содержатели публичных домов и ресторанов безропотно платили Япончику щедрую дань, откупаясь от его налетов и надеясь на его покровительство.
Старожил-одессит Яков Кишиневский вспоминал: «Как-то в конце лета 1918 года, проходя мимо промтоварного рынка, прохожие увидели несколько подвод, запряженных хорошими лошадьми. На одной легкой тачанке стоял станковый пулемет со вставленной лентой с патронами. Человек 20 были одеты в кожаные тужурки, галифе, сапоги — это было очень модно тогда. У каждого был пистолет и граната. Это был один из частых случаев, когда Япончик, который руководил своими людьми брал контрибуцию с буржуазии города. Они подъехали к большим деревянным магазинам… остановились, зашли в глубь помещений. Беспрепятственно нагрузили 3–4 подводы одежды, белья, костюмов, пальто, обуви, различных товаров и спокойно уехали».
Некоторые суммы Япончик отдавал на «благотворительность» — 10 тысяч рублей он выделил на помощь безработным портовым грузчикам Одессы. Япончик помогал бездомным, молодоженам, сиротам, семьям погибших во время бандитских налетов. В архиве Высших органов власти и управления имеются документы Одесского осведомительного отделения, что касались «похождений» Япончика в 18-м году, когда гнев одесских воров обрушился на понаехавших в Одессу «буржуинов», помещиков, местных и австрийских офицеров. С июня 1918 г. Одесское осведомительное отделение во главе с ротмистром фон Лангаммером взяло в разработку дело «Япончика», что был подозрителен и как вор и как революционер. При обилии слухов о «Япончике», документально подтвержденной информации о грехах Мишки не хватало, что бы надолго упечь его в тюрьму. В доме «Япончика» был проведен обыск, в ходе которого было найден серьезный капитал — около 20 тысяч рублей в российских и австрийских купюрх, и столько же в ценных бумагах. Такие суммы денег были удивительны для скромного безработного Мишки Винницкого. Винницкий показал, что этот капитал собственность его отца — простого грузчика одесского порта — отец Мишки числился по документам серьезным предпринимателем — хозяином собственного дома, четырех конных экипажей по найму, совладельцем кинотеатра «Корсо» по улице Торговой с паем в 10 тысяч рублей. Расследование деятельности Винницкого завершилось решением о высылке Михаила Винницкого и его жены Цили Аверман из приделов Украинской державы в Советскую Россию. Но Мишка и не думал покидать родную Одессу. Бежав из-под ареста он ушел в «глубокое» подполье. Это было как нельзя во время, потому что в Одессе был арестован советский консул (август 1918 г.) и в руки гетманской полиции и австрийского командования попали списки участников революционного подполья.
