— Если он не соврал, значит, улики против него — ложный вызов в военкомат, куда его не вызывали, и десятки в кармане куртки — подброшены нам, чтобы нас с толку сбить. «Понимашь» клюнул на эту удочку…
— Да и я клюнул, пока не допросили мы его… Только показания еще проверить нужно.
— Сколько сейчас?.. — Саша посмотрел на часы. — Десять всего. Не так уж и поздно.
— Забегаловки все уже закрыты.
— А я заскочу к Виеру, к участковому инспектору. Хоть двух буфетчиков, а дома застанем…
— Что ж, бери машину и поезжай… Но ты же ведь не обедал еще сегодня. Может, буфетчиков на завтра оставим? А ты домой — поесть и отдохнуть.
— Да я уже перекусил… Вот закончим все с Чабаненко и поеду с твоего разрешения домой до утра… А ты ведь сам сегодня ничего не ел!
— У меня кое-что с собой есть. Обо мне не беспокойся.
Орлов ушел, а Влад, порядком проголодавшийся, опустошил коробку сыра «Янтарь», съел батон, запив все это молоком. Заморив червячка, прошел в шестнадцатую комнату, где за столом сидел и писал Булат, тщательно обдумывая каждое слово, а у двери сидел и скучал милиционер.
— Я вас отвлеку ненадолго, Владимир Сергеевич. Скажите, вы часто давали деньги Чабаненко?
Булат положил шариковую ручку.
— Иногда давал. Когда что-нибудь срочное надо было изготовить.
Булат выглядел так, будто из него воздух выпустили. Осунулся, плечи опустились, под глазами серые мешки набрякли…
— Сегодня давали ему деньги?
— Дал. Очень он просил…
— Сколько дали ему сегодня?
— Пять рублей.
Вернувшись к себе, Влад достал из папки конверт и повестку и отправился этажом ниже в лабораторию.
В десять вечера в лаборатории было так же людно, как в разгар рабочего дня. В первой комнате сидел за столиком Гурский и что-то писал. Влад подошел к нему:
— До сих пор здесь, Виктор?
— Докончу заключения писать и уеду… Кстати, огрызки, что вы с Сашей в бурьяне обнаружили, очень пригодились. Особенно надкусанная половина яблока. Валя Паскарь такие с их помощью слепки сделала! И с верхней челюсти и с нижней. Такие слепки, что по ним нетрудно будет приблизительный портрет нарисовать!..
— Отлично! К утру портрет будет готов?
— Думаю, будет… А что ты принес?
— Да вот повестку и конверт на экспертизу. Чудится мне, что их один человек писал. Только на повестке почерк изменен…
— А я с самого начала обратил внимание, что конверт не военкоматовский, а обычный. Покажи повестку… — Гурский посмотрел повестку на свет. — Явно стерта первоначальная фамилия и вписана новая. И месяц не тот. Вот видишь, тут была римская цифра «пять»? К ней добавили три черточки и стало «восемь», август… А чтобы точно было, без ошибки — отдай Галине Степановне…
