Но вот кто-то положил ему на плечо тяжелую ладонь:
— Брось, Миша. Побереги нервишки, И свои и чужие…
Миша оглянулся. За его спиной, возвышаясь над ним на целую голову, стоял дородный толстощекий мужчина и приветливо улыбался:
— Ну рассказывай, чего бушуешь?
— Дык обидно ведь, Владим Сергеич?.. Попросил у Любки пятерку авансом, а она… Тебе, говорит, вообще ничего не полагается!
— И ты из-за этой ерунды такой шум поднял? Стоит ли? Да заходи ко мне после получки, я тебе хоть целую десятку дам!
Сотрудники, видя, что спектакль окончен, стали расходиться.
— Не. После получки я где хошь достану. Да в военкомат меня вызывают. К двенадцати тридцати…
— Что же мне с тобой делать?.. — Владимир Сергеевич порылся в карманах, выгреб смятую рублевку, мелочь. — Вот рубля два у меня наберется…
У Миши вожделенно разгорелись глаза.
— Так ведь пообедать надо, — продолжал Владимир Сергеевич.
Лицо Миши разочарованно вытянулось. Владимир Сергеевич взглянул на него с сочувствием:
— Ладно, не тушуйся. Что-нибудь придумаем…
На Мишином лице снова отразилась надежда.
— Попробуем… — И Владимир Сергеевич выстучал потихоньку по двери костяшками пальцев: тра-та-та-та… та-та. А Мише сказал:
— Не торчи здесь. Иди к себе…
До удивления скоро щелкнули один за другим ключи в двух замках, и дверь отворилась.
— Ты?.. — услышал Миша, еще не успевший выйти из маленького коридора, обрадованный шепот кассирши. — Заходи быстрей!
Дверь снова закрылась.
К себе Миша, конечно, не пошел, а сел в большом коридоре на подоконник и принялся ждать. Круглые настенные часы в конце коридора показывали 10 часов 50 минут.
В это самое время черноволосый молодой человек, смуглый и худощавый, в сверхмодных фирменных джинсах, с двумя фотокамерами на груди и с объемистой дорожной сумкой, висящей на широком ремне через плечо, стремительно взбежал по лестнице, ведущей к подъезду и, влетев в прохладный вестибюль, устремился было к лифту.
— Товарищ! — остановил его властный оклик. — Пропуск! У нас положено пропуск предъявлять!
Внушительного вида вахтер с пушистыми усами, делающими его похожим на писателя Гиляровского, не спеша поднялся из-за столика, за которым он читал толстую книгу, и приблизился к молодому человеку, на чьем лице отразилось неподдельное недоумение.
— Прошу предъявить!
— А я вас и не заметил, — миролюбиво сказал посетитель, с трудом протискивая пальцы в задний карман джинсов, сидящих на нем в обтяжку. — Вы, папаша, наверное, новый тут. Меня же все знают…
