Мой отец Фазыл Аппазов родился в 1889-м году. Ещё в детском возрасте ему пришлось покинуть родной дом и переехать к своему двоюродному дяде в Алушту, где он начал работать в мануфактурном магазине своего дяди, как раньше говорили, мальчиком, то есть прислуживал, выполняя мелкие поручения, и готовился стать продавцом. Ни единого класса школьного образования он не получил ни на родном, крымскотатарском, ни на русском языке. Будучи уже юношей, научился на курсах для взрослых кое-как читать и писать на русском языке, а татарской грамоты так и не познал. Постепенно он выучился ремеслу продавца в магазине тканей и временами очень гордился своими познаниями и профессиональными навыками в этой области. Мы ему, например, задавали: 2 метра 80 сантиметров по 87 копеек за метр. Он тут же называл результат. С завязанными глазами, наощупь он мог определить название любой ткани. Был он человеком исключительной доброты и доверчивости, доходящей до наивности (это в торговых-то делах!). Отсюда - постоянные срывы в делах, которые преследовали его всю жизнь. Да ещё пристрастие к выпивке, отнимавшее значительную часть заработанного... Он очень любил фантазировать на темы о том, как можно реализовать какую-либо торговую комбинацию, но вместо выгоды обычно он оказывался в очередном крупном проигрыше. Часто ему снились удивительные сны, во всяком случае мы, раскрыв рты, слушали описания этих снов, которые он запоминал до мельчайших подробностей. Я не уверен, что появлению таких ярких рассказов мы были обязаны только увиденным снам - их дополняли фантазия и умение рассказчика.
Мой отец был красивым мужчиной чуть выше среднего роста. Крупный с небольшой горбинкой нос, красивый рот с чувствительными губами, тёмно-карие, почти чёрные глаза, небольшие иссиня-чёрные усы и такие же, как смоль, чёрные волосы. В нём было, на мой взгляд, больше турко-греческого, чем татарского. Он, видимо, был галантным кавалером в меру своего представления. С покупателями, друзьями, родственниками неизменно улыбчив, вежлив. О нём все говорили как об обаятельном человеке. Побольше бы практичности и поменьше доверчивости - и он мог бы стать преуспевающим человеком, несмотря на отсутствие образования. Своих детей - меня и мою сестру Диляру - он любил, ему нравилось нашими успехами похвастаться перед друзьями. Однако реального участия в нашем обучении и воспитании, можно сказать, не принимал.
В надеждах на лучшее будущее так и прошли годы до войны, а затем ещё три года немецкой оккупации, завершившиеся величайшим несчастьем для крымских татар - изгнанием всего народа со своей родины. Мои родители вместе с сестрой матери оказались в Голодной Степи, не имея элементарных вещей, необходимых для самого примитивного существования. Отец, неприспособленный к какому-либо физическому труду, с сильно подорванным здоровьем, попав в среднеазиатское пекло, очень скоро скончался от истощения, точнее - от голода. Мать со своей сестрой вдовой, не имея сил передвигаться самостоятельно, более суток умоляли каждого проходившего или проезжавшего мимо на ослике узбека хоть чем-то помочь, чтобы предать тело земле, пока один добрый мусульманин, проезжавший мимо на пустой арбе, не сжалился над бедными женщинами и не забрал труп. Что он с ним сделал, никому не известно. Конечно, о соблюдении каких-то элементарных обрядов и речи быть не могло. Спасибо ему, если он не бросил тело на съедение шакалам. Да будет он благословен на веки-веков за благороднейший поступок, если сумел опустить тело в могилу, произнеся несколько слов молитвы по усопшему единоверцу.
