Кричать на них было без толку, и идти к ним в комнаты и отчитывать каждого тоже бесполезно. Помогло бы только запретить им играть в «Нинтендо», но Хэлли терпеть не могла это наказание: следовавшее за ним нытье было хуже самих прегрешений.
Хэлли хотела разозлиться на приходящую няню за то, что няня не уложила детей в положенное время, но не сумела. Когда Хэлли и Марвин – как вообще она могла пойти на свидание с человеком по имени Марвин? – наконец приехали, бедная девочка напоминала беженку из района военных действий. Нянька, похоже, перепробовала все, разве что не била детей молотком по голове, и Хэлли почти пожалела, что не дала на это разрешения.
– Иногда, – сказала Хэлли Марвину, когда они сели за кухонный стол пить кофе, – я жалею, что живу не в девятнадцатом веке. Родители могли давать детям опийную настойку, чтобы те успокоились. Славное было времечко.
Марвин хихикнул – по подсчетам Хэлли, двести девяносто седьмой раз за вечер. Сказать Марвину было особо нечего, но зато он находил массу поводов хихикать. Так что Хэлли не была уверена, что хочет лечь с ним в постель. Он был довольно мил и выглядел симпатичнее, чем можно ожидать от человека по имени Марвин, но Хэлли пыталась представить, как это будет с парнем, который хихикает каждые тридцать секунд. Она боялась, что задумается, над чем это, черт возьми, он смеется.
Но в конце концов, у него большие руки. Она поймала себя на том, что уставилась на его руки, держащие кофейную чашку. Пальцы прямые и загорелые и казались сильными. Она знала, что эти пальцы будут с нежностью перебирать ее короткие каштановые волосы.
Клео, светловолосая восьмилетняя дочь Хэлли от бывшего мужа Билла, появилась наверху лестницы и опять противно фыркнула. Потом умчалась прочь.
– Э-хе-хе, – хихикнул Марвин.
Хэлли перевела взгляд с его больших рук на лицо, не-слишком-привлекательное-но-и-не-такое-уж-некрасивое.
– Я не знаю, сколько еще понадобится времени, чтобы они заснули. Если не хочешь, можешь не оставаться. То есть я пойму.
– Э-хе-хе-хе, – сказал Марвин. – Нет, ну что ты. У меня уйма времени. Э-хе-хе. Это был замечательный вечер. Э-хе. По-моему, у тебя замечательные дети. Хе.
– Замечательные, – сказала Хэлли. Внезапно ей захотелось, чтобы метеор протаранил крышу и убил их обоих на месте.
Шестилетка Тони, темноволосый продукт мимолетного адюльтера на одну ночь с итальянцем, шофером грузовика из Уэйко, появился у перил, надул губы и выпустил воздух со звуком еще дольше и противнее, чем его сестра. Потом тоже исчез.
