— Тарантул — это такой паук.
— Правда? Ну, Галли, во всяком случае, на глупую мушку не похожа. Если она с кем связывалась, у нее всегда были на то свои причины. Одного у нее не отнимешь — пожить умела. Вот только ума не приложу, что она нашла в этом типе, который на Спида работал. Я этим мексиканцам и итальянцам не доверяю — ни капли уважения к женщинам.
Мне уже слегка надоели ее сентенции, к тому же она начинала повторяться. Я встал со стула.
— Большое спасибо, мисс Грэм, — сказал я.
— Не за что. Если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения, я кончаю работу в половине пятого.
— Возможно, я подъеду сюда к этому времени. Кстати, вы рассказали миссис Лоуренс все, что рассказали мне?
— Нет, конечно. Не буду же я портить Галли репутацию в глазах матери. Не скажу, чтобы у нее была совсем плохая репутация, иначе я просто не стала бы жить с ней в одной квартире. Но вы понимаете, что я имею в виду.
Меблированные коттеджи «Акация» находились в нескольких минутах ходьбы от больницы, на тихой чистенькой улице напротив школы. Наверняка с тишиной было похуже, когда детвора высыпала на перемену. «Акация» состояла из десятка оштукатуренных домиков, расположившихся вдоль мощенной гравием подъездной аллеи — по пять с каждой стороны. Над дверями первого висела вывеска конторы; к вывеске был приколот кусок картона с надписью «Свободных комнат нет». Во дворе росли две акации, усыпанные крупными желтыми цветами.
Когда я вылез из машины, с одного из деревьев сорвался пересмешник и попытался спикировать мне на голову. Я метнул на птицу грозный взгляд, и она вспорхнула вверх. Усевшись на телефонный провод, она стала раскачиваться взад и вперед, издевательски хохоча. Лишь через несколько секунд я понял, что смеется не она, а краснолицый мужчина в джинсах, сидевший на раскладном стуле под деревом. Хохот его в конце концов перешел в надсадный кашель — похоже, он был астматиком. Давясь и задыхаясь, он сотрясался с такой силой, что кресло под ним жалобно поскрипывало. Лицо его побагровело еще больше. Когда приступ кончился, он стащил с головы грязную соломенную шляпу и с облегчением вытер платком красную лысину.
— Извините, — сказал он. — Каждый раз он такую штуку проделывает, разбойник. Это моя противовоздушная оборона. Наверное, его привлекают густые шевелюры — гнездо хочет свить. Квартирантки мои не знают, куда от него деться.
Я ступил в тень дерева.
— Мистер Рейш? — спросил я.
— Он самый. Я им говорю — шляпки носите, а они не слушают. В Литтл-Иджипте, где я родился, женщины никогда не выходят из дому без шляпки. Не то что эти. Наверно, не у каждой она и есть-то. А вы, значит, ко мне? Но свободных комнат нет, сразу вам говорю. — Он ткнул толстым серым пальцем в сторону картонки над дверью. — Да и вообще, я сдаю большей частью девчонкам из больницы и супружеским парам.
