Малый за рулем на вид был типичным головорезом. На затылке у него вздулся здоровенный карбункул. Лишь однажды, когда я залезал на заднее сиденье, он окинул меня безразличным взглядом и больше не обращал на меня внимания. Когда он включил фары, я заметил, что у машины бронированное ветровое стекло — оно имело характерный зеленовато-желтый оттенок.
— К Даузеру? — хрипло спросил водитель.
— Угадал, — ответил мой провожатый.
Длинный черный автомобиль катился мощно и быстро. Мой спутник сидел в противоположном углу кабины, держа руку с пистолетом на колене. Сидя в своем углу, я вспомнил одного бригадного генерала, с которым я познакомился в Колоне во время войны. У него было хобби — охота на акул в открытом море, причем без всякого снаряжения, только с маской и ножом. Я иногда сопровождал его в этих экспедициях, сидя за рулем его катера. Никто в штабе не мог понять, зачем ему это нужно. Я спросил его об этом однажды, когда он едва не погиб и мне пришлось броситься в море на помощь. Он ответил, что приемы обращения с акулами помогают выжить среди людей. Для генерала он был очень застенчивым человеком.
Мы достигли вершины холма между Санта-Моникой и Пасифик-Палисейдс. К ней вела петляющая по крутому склону частная дорога, на которой не смогли бы разъехаться две машины. Мы остановились перед зелеными железными воротами; за ними начиналась подъездная аллея. Водитель нажал на клаксон. Как по команде, на телеграфных столбах по обе стороны ворот зажглись два прожектора, осветившие фасад дома. Это была большая приземистая постройка, что-то вроде ранчо. Выкрашенная в серый цвет, она напоминала бетонный дзот, несмотря на красную черепичную крышу. Появившийся из будки человек дополнил сходство: с дробовиком наперевес он стал у ворот, словно часовой. Потом, приставив ружье к стойке ворот, он распахнул створки и махнул рукой, чтобы мы проезжали.
Во входной двери имелось смотровое отверстие, похожее на щель почтового ящика. Под ним был дверной молоток — почему-то в виде совокупляющихся лошадей. Дверь открыл человек, который, наверное, уже успел как следует разглядеть нас в глазок. Похожий на ирландца, он был курчав, с довольно красивым, но сильно помятым лицом. В своем черном костюме и засаленной «бабочке» он смахивал на метрдотеля из дешевого ресторана.
Мой бледнолицый спутник держался позади меня и человека в «бабочке», пока мы пересекали холл, оклеенный красными, черными и золотыми в полоску обоями. Автор этого интерьера, похоже, находился под сильным влиянием эстетики ярмарочных балаганов. В дальнем конце холла была дверь, за которой оказалась ярко освещенная комната с высоким потолком. «Метрдотель» отступил в сторону, пропуская нас вперед.
