Ну его к черту. Вик Коптильщик — лжец, лентяй, лоботряс, который не дает прохода девушкам и к тому же пьет еще больше, чем его отчим. Он не стоит даже удара копьем.
Куда интереснее, отчего это Йен Мельник вдруг признается в собственном родстве — это теперь-то, столько лет спустя. Насколько Тоби разбирался в запутанных родственных отношениях обитателей глена, если он приходится родней Йену, он состоит в родстве по меньшей мере с четвертью Филлана, не говоря уже о связях по линии Кэмпбеллов. Они могли бы сказать ему и раньше, разве нет? Неужели так трудно признаться в этом круглому сироте, выращенному местной колдуньей, которая старше всех в глене и большую часть времени не в своем уме. Это ведь не требует особых усилий. Неужели никто из них так и не смог пробить стену молчания?
И зачем один из них сделал это теперь? Ведь женщинам — его родственницам уже поздно изображать любящих тетушек или утирать ему слезы, если он разобьет коленку. И мужчинам слишком поздно брать его со своими сыновьями удить рыбу в озере или охотиться на оленей лэрда — чего многим хотелось, но мало кому удавалось. Никто ведь ни слова не сказал. Не говоря уж о том, чтобы что-то сделать.
Сам мельник был с ним довольно добр. Он позволял маленькому Тоби водить по кругу ослика, хотя то же он позволял и всей остальной детворе. Он время от времени подбрасывал бабке Нен мешок муки — но большинство деревенских тоже носили ей подарки. Они поступали так потому, что она была знахаркой и делала все, чтобы хоб был доволен, а вовсе не за то, что она приютила изгнанную из дома девку, спасла ее ребенка и сумела взрастить его даже без помощи кормилицы.
Так почему Йен Мельник открыл свою тайну теперь? Проверял преданность Тоби? Он ведь тоже принимает английское серебро. Возможно, он имеет с гарнизона больше, чем любой другой в деревне. Правда, он только что вытащил Тоби из очень неприятной заварушки.
Старик ждал ответа, а телега громыхала уже почти под самыми темными стенами замка. На зеленой лужайке занимались муштрой под барабан сассенахи. На краткий миг их шлемы и мушкеты вспыхнули на солнце, и тут же поворот дороги скрыл их из виду.
— Вы хотите сказать, что Вик Коптильщик может быть моим братом, сэр?
— Возможно. Я не сказал бы этого никому другому.
— Я тоже. — Толстый Вик не стоил даже конского дерьма.
Йен повернул клячу к воротам.
— Тебе придется делать выбор, Тоби Стрейнджерсон, и делать очень скоро. Тебе нечего наследовать в глене. Ты случайно не подумываешь отправиться искать свою судьбу где-нибудь на стороне?
